Луи Буссенар - Приключения маленького горбуна
Прокурор, казалось, смаковал каждую фразу, все более распаляясь.
— Да, мы отлично осведомлены. Мы знаем, что шхуна везет оружие, артиллерию, контрабанду… Могу даже назвать поименно всех негодяев, которые вам подчиняются.
— Вы хотите сказать, матросов, — съязвил капитан.
— Вы еще насмехаетесь надо мной! — брызгая слюной, вскричал служащий. — Ничего, скоро я буду смеяться!
Он нажал на кнопку — раздалось дребезжание звонка. Дверь открылась, и, как «Двое молодцов из сумы», появились два жандарма.
— Арестуйте этих и отправьте в карцер!
Марион, не теряя хладнокровия, тихо по-английски сказал Татуэ:
— Мне — черномазый, тебе — охранник.
Сокрушительный удар в лицо свалил прокурора с ног. Не успев даже охнуть, он рухнул на стол и остался лежать там без сознания с разбитым носом и выбитыми зубами.
— Готов! — радостно воскликнул Татуэ. И, прежде чем жандармы успели хоть что-нибудь сообразить и броситься на помощь начальнику, силач стукнул их головами друг о друга и сжимал шеи до тех пор, пока полицейские с красно-синими лицами и выпученными глазами не остались лежать на полу без движений.
— У нас есть десять минут, — проговорил капитан.
— Пятнадцать. Я хорошо поработал.
— Надеюсь, ты не придушил их окончательно.
— Мерзкие обезьяны, они вполне могли бы убить нас…
— Уходим! Быстро, но без спешки… к шлюпке! Если нам помешают, постараемся добраться до корабля вплавь.
Марион и Татуэ вышли из кабинета, заперев дверь на два оборота, и направились к пристани. Около здания суда дежурили еще четверо полицейских. Увидев спокойно идущих преступников, старший по званию имел неосторожность схватить Мариона за воротник. Не успев пожалеть о безрассудном поступке, он получил такой силы удар ногой в живот, что отлетел шагов на десять. Татуэ, приняв боксерскую стойку, с проворностью фокусника отбивался от остальных. Хук[112] справа, хук слева, хруст сломанных костей — и двое полицейских уже валялись на земле один на другом.
— Чья очередь?
Вот и четвертый великан, скуля как собака, покатился по высокой траве.
— На помощь! Убийцы! К оружию! Я умираю…
Стараясь поднять тревогу, он вопил как сумасшедший. На его крики из здания суда прибежали другие жандармы, артиллеристы из бара, патрульные, собрались испуганные прохожие. Толпа сначала любопытных, но вскоре враждебно настроенных людей росла. Марион шепнул Татуэ:
— Быстро сматываемся!
Силач ответил с сожалением:
— Неужели хватит? Прокурор… охранники… теперь эти ублюдки… Я бы еще добавил…
— Не медли! Бежим направо, к шлюпке…
И они стремглав пустились наутек, проскочив, как тигры, сквозь толпу зевак. Со всех сторон послышались крики: «Воры! Убийцы! Задержите их!» Но куда там… Раздались запоздалые пистолетные выстрелы. Беглецы уже достигли берега, где их ждала шлюпка. Матросы издали заметили своих и приготовили весла, чтобы сразу отчалить.
— Гребите скорее к кораблю! — приказал капитан, прыгая в шлюпку.
К несчастью, рядом стояла лодка таможни с четырьмя вооруженными солдатами на борту. Они тоже видели бегущих путешественников, слышали крики и выстрелы и непременно хотели принять участие в захвате. В тот момент, когда Марион прыгнул в шлюпку, старший по званию таможенник, направив на него карабин, крикнул:
— Сдавайтесь, или я стреляю!
Подчиненные также достали оружие и прицелились. Вдруг над их головами раздался возглас: «Полундра!»[113] — и что-то большое и тяжелое плюхнулось прямо в середину лодки. В днище образовалась пробоина, суденышко перевернулось, и все четверо оказались в воде. Неожиданно свалившимся предметом послужила полная винная бочка весом пятьсот ливров.
— Разбушевавшиеся черти! — закричал полицейский комиссар, размахивая солнечным зонтиком.
К берегу со всех сторон бежали разъяренные люди, не знавшие, в чем дело, но готовые утопить и разорвать любого. Ох уж эта безумная трусливая толпа!
— Татуэ! Ты где? — беспокоился капитан. Он не понял, что произошло, но, увидев барахтавшихся в воде солдат, рассмеялся. Гениальная шутка силача удалась. Конечно же это он, изобретательный бродяга, заметив на берегу стоявшие в ряд бочки с вином, запустил одну из них в неприятелей. Пятьсот ливров одной рукой — неплохое силовое упражнение!
— Так вам и надо, проклятые таможенные крысы! — ругался великан, запрыгивая в шлюпку.
— Отчаливайте! Дьявол! Отчаливайте и гребите скорее!
Матросы склонились над веслами, а на шхуне уже поднимали паруса. Четыреста метров считается небольшим расстоянием для хороших гребцов. Шлюпка буквально летела по волнам. Но с берега продолжали стрелять. Одна из пуль разбила лопасть весла, лишив беглецов возможности продвигаться вперед. Использовать кормовое весло? Слишком поздно!
— Всем в воду! — скомандовал капитан, и четверо одновременно покинули лодку.
Со скоростью дельфинов пловцы приближались к паруснику, уже готовому к отплытию. Помощник стоял на мостике и руководил действиями команды. «Охота на человека» набирала силу — стрельба не прекращалась. Ветер дул с острова, и стоило чуть повернуть паруса, как шхуна помчалась бы из бухты прочь.
В порту объявили тревогу, и батарея, получив приказ открыть огонь, разворачивала за пристанью артиллерию.
Наконец беглецы доплыли до корабля. Гектор и Элиза, все время следившие за ужасной погоней, бросились к благополучно влезшим на палубу морякам.
— Папа! Папочка! Слава Богу, все спасены! И ты, Татуэ!
— Ребятишки, не волнуйтесь! — обнимая их на ходу, сказал Марион и, схватив топор, побежал на корму. Одним ударом он перерубил трос, на котором держался якорь.
В это мгновение за расщелиной, образованной речушкой Типаере, появилось огромное облако белого дыма.
— Пушки! — крикнул Татуэ и бросился к детям, заслоняя их своим телом.
Раздался взрыв. По счастливой случайности, снаряд пролетел мимо.
— Скоты! — выругался силач. — Ведь у нас ребятишки!
Матросы находились на своих местах и беспрекословно выполняли приказы уже стоявшего у штурвала[114] капитана. Расправив паруса, шхуна набирала ход.
На берегу разочарованная плохой стрельбой бесновалась толпа: «Утопить их! Утопить!»
— И это якобы французы! — возмущался силач. — Безмозглые болваны! Людоеды!
Прозвучал второй выстрел. Слава Богу, снаряд, подняв фонтан брызг, разорвался позади судна. Парусник двигался все быстрее и быстрее и вскоре стал недосягаем. Третий и четвертый выстрелы не дали результатов.
