Николай Максимов - Поиски счастья
Незнакомый чукча приближался. Пес вскочил, залаял, но девушка шикнула на него, и он лег на прежнее место.
В пологе слышались голос Амвросия, что-то спрашивающего, и игривые ответы Кейненеун.
Пес опять вскочил. Но теперь он заметил человека, приближавшегося с другой стороны стойбища. Можно было не сомневаться, что это Гырголь, так как пес, потянув ноздрями воздух, успокоился, повернулся в другую сторону.
Кайпэ встала, огляделась по сторонам, прислушалась. В стойбище было тихо.
Тымкар тоже видел девушку, как и она его. Ее фигура показалась ему знакомой.
Глаза Кайпэ расширились. Щеки покрылись ярким румянцем.
— Тымкар! Ты пришел? — слабо прошептала она, уронив вышивание.
Гырголь уже подбегал к стойбищу.
Юноша остановился, широко расставив ноги: его пошатывало.
— Тымкар? Ты? — девушка впилась в него взглядом.
— Да, я пришел, Кайпэ… — у него захватило дыхание.
— Тымкар! — полушепотом, торопясь, еще раз успела она произнести его имя, прежде чем Гырголь достиг яранги.
Тымкар заметил, что приближение молодого богатого чукчи смутило Кайпэ: она смолкла, не успев, кажется, даже договорить начатой фразы.
Гырголь с независимым видом приветствовал гостя. Тымкар ответил на приветствие. Сзади послышался шорох. Все трое оглянулись. К стойбищу устало подходила пара оленей, впряженных в легкую нарту.
Ляс, не здороваясь, направился прямо в свой шатер. Омрыквут приостановился. «Опять «зря ходящий по земле», — подумал он. Хозяин стойбища не спеша подошел к своему шатру, острым взглядом окинул пришельца.
— Зачем явился? — небрежно спросил он.
Для Омрыквута, как хозяина стада, этот вопрос был важен, так как всякий лишний человек требует и лишнего куска мяса.
Юноша вместо ответа поздоровался, прощая хозяину, как старшему, негостеприимный вопрос. К тому же в его расчеты вовсе не входило портить отношения с отцом Кайпэ! И, кроме того, он был голоден и измучен.
— Как пришел в такую даль? — удивился хозяин.
Тымкар слегка улыбнулся, усмотрев в этом вопросе скрытую похвалу своей выносливости, ибо действительно стойбище Омрыквута находилось сейчас очень далеко от других кочевий.
Гырголь и Кайпэ молчали. Из шатра выглядывала Кейненеун, за ее спиной виднелся рыжебородый Амвросий.
— Зачем явился? — не получив ответа, повторил свой первый вопрос Омрыквут.
Тымкар не был готов к тому, чтобы здесь же, у шатра, при других объяснить причину своего прихода. Он надеялся, что они вдвоем сядут с Омрыквутом в спальном помещении пить чай и спирт, и тогда он попросит у него дочь. Но сейчас…
— Или у тебя отсох язык? — в голосе хозяина послышался гнев.
Юноша еще секунду молчал. Потом, вздохнув, сказал:
— Ты самый сильный в тундре. Охотник я, из Уэнома. Все дни, сколько их было, я провел без сна и еды.
— Как звать тебя, кто твой отец? — нетерпеливо перебил оленевод.
— Эттой мой отец. Зимой добровольно ушел к «верхним людям». Тымкар зовут меня.
— Кейненеун! — крикнул Омрыквут. — Дай костей этому «зря ходящему по земле». — И полез в шатер.
Лицо Тымкара заалело, перехватило горло.
Щеки Кайпэ стали красны, как жабры озерного гольца. Ей было стыдно за отца и до боли жаль Тымкара.
Гырголь полез в полог вслед за будущим тестем.
Амвросий равнодушно отвернулся. Мало ли бродит по тундре чукчей! Какое ему дело до них?
В наружной части шатра Кейненеун выложила перед Тымкаром сваренные кости, среди них — кусок доброй оленины.
Гость жадно ел, обгрызая кости.
Кейненеун, высунув из спального полога голову, наблюдала за ним. Неподалеку в выжидающей позе сидел черный лохматый пес.
Утром, когда Тымкар проснулся, Омрыквут позвал его к себе во внутреннюю, жилую часть яранги.
Кайпэ, Кейненеун, Гырголь и Амвросий сидели там же.
Тымкар поздоровался. Ему ответило несколько голосов. Гость вытянул вперед ноги, сел, начал развязывать свой небольшой мешок.
Вначале он вынул трубку и протянул ее Омрыквуту. Трубка была новая, красивая, стоящая. Глаза хозяина подобрели, он взял ее, рассмотрел, крякнул и стал набивать табаком.
Гость поспешил протянуть ему пачку красиво упакованного табака.
— И это тебе, — Тымкар подал ему поллитровую банку со спиртом.
— О-о! — послышались тихие, но восторженные голоса из дальнего угла, где сидели женщины.
Юноша улыбнулся.
— И это тебе!
Хозяину был преподнесен новый охотничий нож.
Омрыквут насторожился. Не пришлось бы дорого платить за подарки…
Рука Тымкара с ножом повисла в воздухе. Он оглянулся на Гырголя, Амвросия. Что делает здесь этот рыжебородый?
Ножа Омрыквут не взял. Тымкар положил подарок рядом с собой, затем достал два пестрых отреза на камлейки и протянул их Кайпэ и Кейненеун. Дочь и жена вопросительно поглядели на главу семьи. Тот сделал знак: «Возьмите».
Хозяин уже дымил из новой трубки и одновременно срезал запай с банки со спиртом. Затем отвинтил пробку и приложился к посудине.
— Немелькын![11] — Омрыквут одобрительно кивнул, и его черные усики растянулись в довольной улыбке. Щеки густо налились краской.
— Потом тебе еще всего принесу, — осмелел Тымкар. — Спирту принесу, ремней, лахтачьих подошв, торбаса.
— Чем платить? Проси! — перебил Омрыквут. — Ты почему вчера умолчал про водку?
Юноша, как затравленный волчонок, оглянулся по сторонам. Кайпэ зарделась, опустила голову.
— Многооленный я. Говори, говори!
Кайпэ совсем спрятала лицо. «Чего попросит он?»
Тымкар медлил. Слишком смела его просьба. Разве отдаст такой хозяин дочь безоленному бедняку? «Зря ходящий по земле» — так назвал он вчера Тымкара…
— Теперь я «одиноко живущий человек», — начал юноша. — Что нужно «одиноко живущему?»
— Непонятны твои слова, — хозяин нахмурился.
Он еще и еще глотнул спирта, не приглашая, однако, других и не закусывая. Ему и в голову не приходило, что этот «зря ходящий» запросит дочь. К тому же она обещана Гырголю. Кто же не знал этого!
Тымкар пытался оттянуть свою просьбу и стал рассказывать про стойбище американцев, куда он плавал с чернобородым, про Уэном, про родных. Хозяин прервал его:
— Ты многоговорливый по-пустому, однако.
— Пусть Кайпэ станет мне женой! — сам не зная, как он смог, произнес вдруг Тымкар.
Лицо Омрыквута посерело, глаза выпучились. Он желчно рассмеялся.
— Жалкий ты бедняк! Откуда знаешь Кайпэ? Как можешь ты, «только тело имеющий», просить дочь у Омрыквута?! Дорогая плата! На, возьми! — и он швырнул трубку, рассыпав крупицы тлеющего табака на кожаный пол, резко отодвинул от себя банку со спиртом.
