Майкл Пэйлин - От полюса до полюса
Все это делает номер 411 несколько жутковатым, и я рад оставить его и выйти на шумную и оживленную улицу Пера — главную, длиной в милю, артерию Стамбула. Наилучшим образом познакомиться с ней можно, прокатившись в одном из почтенных красных с белыми сливками трамвайчиках, ходящих по всей ее длине. Должен признаться, что невольно затаил дыхание, обратив внимание на номер маршрута, в который мы сели — 411.
За шесть фунтов покупаю себе панаму у пожилого, владеющего французским языком турка в лавочке возле трамвайной остановки. Не имею склонности к шляпам, однако с учетом того, что с каждым часом становится все жарче и жарче, это необходимо.
Вид на Стамбул с мечети Сулеймана
Климат, история и географическое положение сделали Стамбул квинтэссенцией торгового города. Здесь встречаются Россия и Средиземноморье, Европа и Азия, и прогулка по бесконечным аркадам старого крытого рынка позволяет в полной мере ощутить весь его размах и разнообразие; нет лучшего места, чтобы постичь торговлю в ее исходной, чистейшей форме, чем площадь перед мечетью Баязида II и впечатляющим исламским арочным входом в Стамбульский университет. Здесь свершается необычайный танец коммерции. Здесь постоянно собираются, разделяются и перетекают друг в друга группы. Глаза пристально обращены к каждому ходу. Эти тайные торговые люди действуют на самой грани закона, покупая и продавая в духе, пусть не в валюте, этого великого торгового города. Здесь можно встретить азербайджанцев, иранцев, поляков, румын, украинцев и афганцев. Большинство их пользуется черными пластиковыми пакетами. Я вижу, как за доллары продают сигареты «Мальборо», пластмассовые детские железные дороги, дешевые восточноевропейские кроссовки, анорак, какие-то металлические украшения.
К концу этого жаркого трудного дня услуги настоящей турецкой бани, или хаммама, кажутся особенно соблазнительными.
Хаммам Кагалоглу, великолепный эмпорий чистоты, в этом году празднует трехсотлетие пребывания в деле, причем за это время здесь мылись король Эдуард VII, кайзер Вильгельм, Флоренс Найтингейл и Тони Кертис[17]. Я могу выбирать между «баней самообслуживания» (самый дешевый вариант), «баней с банщиком», «массажем a la Turk — после этой энергичной восстанавливающей силы процедуры вы почувствуете себя на годы моложе» и, наконец, «султанской процедурой», скромно обещающей «полное новое рождение». Возродиться за 120 000 турецких лир, то есть примерно за 17 фунтов, — дело, стоящее затрат. Оплатив процедуру, я получаю полотенце в красную и белую клетку. Мне показывают крохотную раздевалку. За стеклом я вижу целую группу массажистов — длинные висячие усы, заросшие волосами грудные клетки, пухлые животы, редкие татуировки. В данный момент из раздевалки выходят турок-отец и турок-сын, а один из этих «разбойников» с ободряющей мягкостью и хорошим настроением ведет к парилке маленького мальчика, на взгляд всего восьми- или девятилетнего.
Турецкий массаж
Парилка (харарет) расположена с одной стороны огромной центральной палаты, стены и пол которой крыты серебристо-серым мрамором, а купол поддерживают элегантные колонны и арки. Пока я успеваю основательно пропотеть под действием идущего снизу, из-под пола, тепла, разговариваю с коллегой по бане, итальянцем. Он приехал в Стамбул из Болоньи, целым унес ноги из Югославии, находящейся в состоянии гражданской войны, а только что освободившуюся Румынию посчитал темным и опасным местом. Бензин там достать невозможно. Как-то раз он купил там канистру, оказавшуюся наполненной водой.
Теперь приходит моя очередь ложиться на широкий мраморный массажный блок. Меня растирают, растягивают, на меня даже садятся, а потом поднимают за руки и намыливают с головы до ног, наконец массажист спрашивает «Хорошо?» тоном, не допускающим возражения. На руке его — зловещего вида черная перчатка размером с бейсбольную ловушку. Никогда еще меня так здорово не обдирали. Грязные катышки кожи слезают с меня как ошметки со школьного ластика. Как мог я оказаться настолько грязным и не подозревать об этом?
В открытом дворике позади хаммама устроен небольшой бар. Усевшись там с бокалом ракии и чашкой винограда, я наслаждаюсь послевкусием бани и концом длинного дня. Большего удовлетворения испытывать невозможно.
Последняя новость дня гласит, что порт Таллин, в который мы входили три недели назад, перекрыт блокадой.
День 45: Из Стамбула в Сельчук
Встаем в 6:00, чтобы попасть на вокзал Сиркечи и купить железнодорожный билет на Измир. Фрейзер с каждым днем становится все более и более похожим на Кассандру. В утренних новостях он услышал, что в Стамбуле убили британского бизнесмена, и путешественникам из Великобритании советуют проявлять осторожность. К сожалению, никто не сказал нам, чего надо остерегаться.
В вестибюле этого вокзала, расположенного на самом краю Европы, от перрона которого отходил «Восточный экспресс», находится барельеф, изображающий Кемаля Ататюрка, основателя современной Турции. Его присутствие в этой стране столь же повсеместно, как и Ленина в Советском Союзе. Однако в отличие от Ленина его широко почитают и уважают даже по прошествии пятидесяти лет после смерти.
Мы покидаем Стамбул в 9:00 на пароме «Бандирма», который тратит четыре с половиной часа на переправу до одноименного города на севере полуострова Малая Азия. На борту почти тысяча пассажиров — сложная смесь турецких студентов и бизнесменов с ноутбуками с мусульманками под вуалями и иностранцами с мешками и рюкзаками. Бары и кафе уже открыты, и разносчики с напитками и сандвичами пробираются сквозь толпу.
Севима презрительно поглядывает на некоторых пассажиров. Турки остаются кочевниками, спешит она нам напомнить, они нигде не пускали корней, они пользуются вещами, ломают их и отбрасывают прочь. Завожу разговор с турецким актером, направляющимся на юг, чтобы сыграть в нескольких гастрольных спектаклях. Он грустит по 1960-м гг., когда было много хороших писателей. Я спрашиваю его о том, есть ли в Турции свой национальный театр.
Мечеть Шехзаде
— О да, они ставят классику, — он сухо улыбается, — и притом весьма классическим образом.
Я желаю ему успеха, и он дарит мне газету, в которой описывается с подробностями падение Горбачева. Он, очевидно, находится под арестом в Крыму.
В 13:30 мы высаживаемся на азиатском континенте. Продираясь сквозь ряды продавцов темных очков, разносчиков сухих крендельков и чистильщиков обуви, находим вокзал и садимся в четырехвагонный «Мармора-экспресс» на дизельной тяге, направляющийся в Измир и далее на юг.
