Николай Адлерберг - Из Рима в Иерусалим. Сочинения графа Николая Адлерберга
Полтора часа – полтора века – простояли мы в этом нетерпении. Наконец сторожа, подойдя изнутри к воротам, стали медленно отпирать несколько затворов; при отстранении последнего затвора стоявшая снаружи толпа с криком хлынула в ворота. Между тем другая толпа, выходившая из города, с одинаковым стремлением бросилась ей навстречу; тут произошли такое столкновение, такая теснота, такой крик и беспорядок от нетерпения и упрямства уступить друг другу место, что несколько минут ни одна сторона не могла преодолеть другую. Наконец, хотя и не без труда, мало-помалу все уладилось. Натурально, не обошлось без ссор и драки между мусульманами. Мы сели на коней и быстрым шагом потянулись по извилистым и тесным улицам в средину города.
Невыразимо-грустное, тяжелое чувство производит первое впечатление Иерусалима. В опустошенных улицах, отдаленных от главного, обитаемого центра, кроме наружного беспорядка и нечистоты, преобладает какая-то мертвая, скорбная тишина и уныние. Главный проводник наш, так называемый кавас[3], привыкший к тесноте и драке туземцов, скорее, нежели мы, преодолев напор толпы, один из первых ворвался в ворота и ускакал вперед по направленно к греческому монастырю, чтобы приготовить нам помещение; приезд иностранцев, особенно в сопровождении консула, – происшествие замечательное в тихой, однообразной жизни иерусалимского духовенства. Мгновенно весть о нашем прибытии разнеслась в монастыре. Около дверей патриаршей обители, в которой предназначена особая квартира для российского консула и для некоторых приезжих по его усмотрению, достойнейшей наместник патриарха Иерусалимского, преосвященный митрополит Мелетий, в сопровождении некоторых духовных лиц, удостоил выйти к нам навстречу, чтобы на самой улице, осенив нас святым крестом, благословить приезд, или так сказать первый шаг наш христолюбивым приветствием. Соскочив поспешно с коней, мы подошли к благочестивому старцу и с благоговением приложились к кресту. Митрополит ввел нас в предназначенное для нас помещение, которое мне показалось великолепным дворцом после всех лишений, которые мы претерпели в дороге, и в сравнении с той бедностью и нечистотой, которая со всех сторон поражала нас при въезде в Иерусалим. Преосвященный Мелетий, кроме звания наместника патриаршего, заведует еще Петрасской, или Петрской, Епархией[4]; в Иерусалиме его обыкновенно называют произвольно составившимся наименованием «Святый Петрас». Наружность этого почтенного старца, отличающегося доброй, благочестивой душой и строгой монашеской жизнью, вполне соответствует всем его добродетельным качествам. Несколько зная русский язык, он, при помощи г. Маробутти, который дополнял нам греческие его выражения переводом, довольно много беседовал с нами. В каждом слове его мы нашли приветливость, благочестие, кротость, радушие – все качества христианской души.
По восточному обыкновению нас подчивали кофе, трубками и холодным шербетом, который, при томительной жажде и усталости, казался нам благодетельным напитком. Предполагая в нас усталость, митрополит, спустя полчаса, благословив нас еще раз, удалился в свою келью.
Ревностнейшее мое желание было немедленно проникнуть в храм, чтобы поклониться Святому Гробу, но митрополит и г. Маробутти отказали мне в этом, потому что ключи от храма находятся в руках мухаммедан и христиане лишены возможности посещать его когда им вздумается. Г. Маробутти присовокупил даже, что немалого труда будет стоить уговорить привратников отпереть храм исключительно для нас вечером, не в обыкновенное время. Надлежало просить этой милости по крайней мере за несколько часов вперед. Прискорбно и унизительно для христианина знать, что самые святые наши воспоминания находятся во власти людей неверующих, которые сберегают их не как сокровища веры, а как предмет промысла.
Повинуясь силе обстоятельств, мы решились ожидать вечера, а покамест, усталые от дороги, легли отдохнуть.
Глава XI
НОЧНОЕ ШЕСТВИЕ С ФАКЕЛАМИ – НЕВЫРАЗИМОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ – ВХОД В ХРАМ ВОСКРЕСЕНИЯ ГОСПОДНЯ – КАМЕНЬ МИРОПОМАЗАНИЯ – ГЛУБОКОЕ БЛАГОГОВЕНИЕ – ЛЕСТНИЦА НА ГОЛГОФУ – ОПИСАНИЕ ГОЛГОФЫ – ПРОИСХОЖДЕНИЕ СВЯТОГО ГРОБА – ОБЫЧАЙ ПОГРЕБЕНИЯ ИУДЕЕВ – ПЛАН ХРАМА – ПЛАТА ЗА ВХОД – НАСЛЕДСТВЕННОЕ ВЛАДЕНИЕ КЛЮЧАМИ ХРАМА – ОТВЕРСТИЕ ДЛЯ ПЕРЕДАЧИ ПИЩИ – ПЯТЬ ИСПОВЕДАНИЙ, ОТПРАВЛЯЮЩИХ БОГОСЛУЖЕНИЕ – ГЛАВНАЯ ЧАСТЬ ХРАМА; КУПОЛ; ЧАСОВНЯ СВЯТОГО ГРОБА; ПЕЩЕРА АНГЕЛА; КАМЕНЬ, СЛУЖАЩИЙ ЖЕРТВЕННИКОМ – ВХОД КО ГРОБУ ГОСПОДНЮ И ЕГО ВНУТРЕННОСТЬ – НОЧЬ; ЯРКИЙ СВЕТ ПАНИКАДИЛ – ВРЕМЯ ОБЕДНИ – ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ПРОИЗВОДИМОЕ СЛОВАМИ СВ. ЕВАНГЕЛИЯ
Восемь часов пополудни нам сказали, что храм отперт. Перекрестившись, мы последовали за проводниками-монахами по крутым темным улицам по направлению к Храму Воскресения Господня. Никогда не забуду я этого таинственного шествия. Весь город, покрытый непроницаемой темнотой ночи, уже дремал в глубокой тишине, все улицы были пусты, мы шли медленно, как бы ощупью, по неровным, размощенным закоулкам.
Монахи в черных длинных рясах сопровождали нас с зажженными факелами; они шли молча, с поникшими головами; легкий ветерок развевал длинные концы покрывал с их черных клобуков. Нетерпение наше росло с каждым шагом; казалось, мы проходили бесконечное пространство. Наконец, выходя из узкого переулка, мы остановились на небольшой площадке, обрамленной высокими строениями разнообразной древней наружности.
– Вот храм, где заключены гроб Господень и Голгофа! – сказал, указывая вправо на возвышающиеся строения, шедший возле меня монах Дионисий, который по приказанию митрополита состоял безотлучно при нас в качестве проводника, или чичероне…
«Голгофа!.. Гроб Господень!» – повторял я за ним машинально. Как громовым ударом поразили меня эти слова. Скажите, не то ли же самое почувствовали бы вы? Вообразите, что вы стоите в темноте ночи посреди Иерусалима, окруженные факелами и монахами; вдруг незнакомый голос шопотом доводит до вашего слуха эти многознаменательные слова: здесь Гроб Господень и Голгофа!
Слова эти внятно отозвались моему слуху; я повторил вслед за монахом: «Здесь гроб Господень и Голгофа!», – но в то же время спрашивал самого себя: где я? не игра ли это нетерпеливого моего воображения? не сон ли?.. Между тем мы подошли к дверям храма, тяжелый замок загремел на звонких пружинах; старинные петли завизжали, и дверь отворилась…
Величественная темнота наполняла храм; лишь несколько мерцающих лампад сосредоточивали в средине бледный свет. Возвышающаяся на несколько вершков от пола продолговатая плита красно-желтого мрамора, находясь против дверей в нескольких шагах от входа, прежде всего остановила на себе мое напряженное, благоговейное внимание; освещенная сверху рядом теплящихся лампад, эта плита находится почти на половине расстояния от Гроба Господня к престолу св. Голгофы.
