Александр Дюма - Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию
Они устраиваются, как могут. Это водится за ними ― выпутываться из чего-нибудь без греха.
Россия ― страна неразрешимых арифметических задач. Например, повар императора получает сто рублей в месяц и из этих ста рублей обязан платить своим помощникам. У него два помощника; первому он отдает сто пятьдесят рублей, второму ― сто двадцать!
Мы проехали около ста лье по степям и единственное, что нашли на последней станции, было немного уксуса и двадцать яиц!
Примечательное явление в этом крае ― долголетие мух. В ноябре, словно летом, мы увидели мух. Мухи ― одно из бедствий России. Когда рассказывают, что в наших хорошо содержащихся домах нет мух, русские не верят.
Хотя небо было серым, а утро туманным, воздух стал теплым; чувствовалось, что больше и больше мы выдвигаемся к югу.
Мы выехали de Korkarichnaja [из Горькоречной] на рассвете. С нами было десять человек эскорта и воинское знамя ― воинское знамя Святого Георгия. Это когда полк отличается в массе, и не могут наградить всех его солдат, им вручают Знамя Святого Георгия. Знамя удваивает денежное содержание полка, как крест удваивает жалование солдата. Очевидно, благодаря приросту почета и достатка, наши люди были лучше одеты и более веселы, чем каждый из тех, кого мы уже видели. Их полная парадная форма ― красная, с серебряными галунами патронташа [газырей] ― стоит пятьдесят рублей.
Тремя днями раньше была остановлена почтовая карета; два казака ранены, один убит.
Один человек из нашего эскорта сражался против нас в Крыму и рассказал соратникам о шестизарядном пистолете, что они сочли неправдоподобным.
Он обратился к Калино, чтобы тот спросил нас, не существует разве во Франции такого расточительного оружия. У меня был именно такой револьвер; я его показал этим людям и произвел шесть выстрелов, один за другим.
Всю первую половину дороги револьвер был предметом обсуждения и восхищения всего эскорта. Потом, когда мы приблизились к оврагам, словесная джигитовка прекратилась, двух человек отправили вперед, чтобы обследовать дорогу, двух других оставили позади, и шестеро со знаменем окружили три экипажа. С отъездом нас предупредили: держать оружие наготове. Наш калмык, который со своим верблюдом мало беспокоился относительно кабардинцев и чеченцев, уехал раньше, чтобы поохотиться вдоль дороги.
Для наибольшей безопасности охрана из двенадцати человек была выдвинута на три или четыре сотни шагов от дороги, на холмы, откуда можно просматривать всю равнину и броситься, куда необходимо.
При ружейных выстрелах наших людей и, главным образом, по напоминанию от часового, который прохаживался перед дверью, казаки вышли из помещения поста, построились в шеренгу и салютовали оружием своему знамени.
К полудню, без происшествий, мы прибыли à Touravnovski [в Тарумовку]. Опасность миновала, Тарумовка ― станция перед Кизляром.
Прежде чем расстаться, я приготовил последний сюрприз нашему эскорту ― мое ружье от Лефоше[317] [Lefaucheux]. Никогда они не видели ружья лучше, чем от Лефоше, как и револьверов.
Полет куропаток-турачи обрывался в кустарнике; я сошел с тарантаса и направился к ним; они вырвались оттуда. Я убил одну и подбил другую; но мне удавалось так быстро менять патроны, что едва она пробежала десяток шагов, как я послал ей заряд третьего выстрела из ружья.
Казаки спрашивали меня тогда, трехзарядное ли у меня ружье, наподобие моего шестизарядного револьвера. О ружье я сказал, что оно стреляет непрерывно, и показал казакам сам механизм. В нем помещалось двенадцать патронов, но, принося их в жертву, я оставил в станице след, который, верю в это, не изгладится из памяти никогда.
Мы нашли нашего калмыка à Touravnovski [в Тарумовке] с тремя куропатками-турачи. Только там ему разрешалось расстаться с нами. Он попросил у меня справку, удостоверяющую, что он хорошо выполнил возложенную на него миссию. Это мне представлялось более чем справедливым.
Калино извлек перо, и я засвидетельствовал, что если мы не умерли от голода в пути из Астрахани в Кизляр, то этим обязаны нашему сокольничему и его соколу. Я приобщил к справке десяток рублей, и мы разъехались, сокольничий, сокол и я, очень довольные друг другом, ― надеюсь на это, по меньшей мере.
Это произошло 7 ноября 1858 года, в два часа после полудня.
Разлукой с этим последним [на пути] представителем калмыцкого племени я говорил «прощай» России Рюрика и Ивана Грозного.
Въезжая в Кизляр, я направлялся приветствовать Россию Петра I, Екатерины II и императора Николая.
Если вы, дорогие читатели, желаете узнать продолжение нашего путешествия ― из Кизляра в Поти, то мы отсылаем вас к нашей книге под названием «Кавказ»[318].
Об очерках Дюма о путешествии в Россию
Дюма давно мечтал побывать в России, но из-за написанного им в 1840 г. исторического романа «Записки учителя фехтования», который был посвящен декабрьскому восстанию 1825 года и жизни одного из декабристов И. И. Анненкова, не мог этого сделать долгое время. Николай I запретил публиковать в России проникнутые сочувствием к декабристам «Записки». Но тем не менее в России роман хорошо знали ― многие читали роман в оригинале. Впервые он был напечатан в русском переводе лишь в 1925 году, в памятную дату столетия со дня восстания декабристов.
В 1858 году осуществилась давняя мечта А. Дюма посетить Россию. В 1858–59 годах Александр Дюма совершил путешествие в Россию по маршруту Париж ― Кёльн ― Берлин ― Штеттин ― Балтийское море ― Санкт-Петербург ― Финляндия ― Валаам ― Санкт-Петербург ― Москва ― Нижний Новгород ― Казань ― Саратов ― Царицын ― Астрахань; и затем на Кавказ: Кизляр ― Дербент ― Баку ― Тифлис ― Поти ― Черное море ― Средиземное море ― Марсель.
Ниже приведена схема путешествия Дюма в 1858–59 гг.
Примечание: на схеме не обозначен маршрут путешествия Дюма из Санкт-Петербурга в Финляндию, Валам и обратно, описанный в очерке «Ладога».
23 июня 1858 года А. Дюма прибывает в Петербург. В Петербурге Дюма провел полтора месяца, затем направился в Москву. Далее он предпринял путешествие по Волге от Нижнего Новгорода до Астрахани, а затем через Кизляр и Баку прибыл на Кавказ и только в марте 1859 года возвратился во Францию.
В Нижнем Новгороде, двадцать лет спустя, по счастливой случайности, у А. Дюма произошла встреча с героями его книги "Учитель фехтования" И. И. Анненковым и П. Е. Анненковой (урожденной П. Гебль).
О первой части путешествия (с июня по ноябрь 1958 г.) Дюма написал книгу очерков "Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию", о второй части путешествия (три месяца на Кавказе) ― книгу «Кавказ».
