М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга 5

М.Р. Маллоу

Пять баксов для доктора Брауна. Книга V

Fürst Bismark

Это был первый случай, когда саквояж Фокса оказался совершенно пуст. Двое джентльменов укладывали туда собственные вещи: План Санкт-Петербурга с окрестностями, купленный в Нью-Йорке, пока ждали паспортов. Английские костюмы (светлая шерсть, последняя модель, куплены в магазине Шаффнера и Маркса на Пятой авеню). Английские костюмы еще одни. Егеровское белье, запас которого был куплен с таким рассчетом, чтобы надевать под костюм по две пары одновременно. Теплые ботинки компании «Фолкнер и сын» с запасными крагами, два «смит-и-вессона» и большой запас патронов, чтобы защищаться от волков и русских белок. Которые, как рассказал механик, бросаются на людей прямо на улице. Механик знал это точно, ему рассказывал один знакомый социалист, проведший несколько лет в Сибири. Кроме того, на улицах грабили каторжники. И хотя тот факт, что чемоданы нельзя было оставить ни на минуту совершенно так же, как на вокзале Центральной Тихоокеанской линии в Нью-Йорке, не произвел на двух джентльменов особенного впечатления, все-таки чрезвычайно нервировало другое. В любой момент к вам на улице может подойти putoshnik, взять вас за шиворот и сказать: «Дай взятку или отправишься в Сибирь!» Варварская страна, в которой ни один человек не может чувствовать себя в безопасности!

Затем последовали:

Шведский свитер с вязаным воротом — две шт.;

Дюжина рубашек «Эрроу» и запас манжет и воротничков к ним;

«Переносная домашняя головомойка двойного действия Спонж и Ко»;

Дюжина кусков английского мыла «Пирс»,

Проч. др.

Кое-что в саквояж не влезло. Это были две громоздкие, тяжелые, пахнущие мокрой собакой енотовые шубы. (В России очень холодно и без шубы можно замерзнуть на улице насмерть). Шубы были сданы в трюм, едва только купили билеты во второй класс на на пароход «Fürst Bismarck», отправлявшийся в Гамбург из Нью-Йорка. На борту его двое джентльменов провели пять незабываемых дней.

— Может, возьмем третий класс? — не очень уверенно спросил М.Р., когда компаньоны подходили к кассе. — Все-таки почти вдвое дешевле… а?

— Путешествие третьим классом, — ответил ему Д.Э. (от пафоса он казался еще более долговязым, чем обычно), — сделает человека неджентльменом. Если ты плыл третьим классом, ты уже потом долго не будешь джентльменом. Очень долго. У тебя это будет в одежде, в походке, ты даже можешь дважды в день бриться — и все равно у тебя на лбу будет написано: «нищеброд, путешествует третьим классом». Ты соображаешь, что говоришь? Нам в высшее общество, а он — «третьим классом»!

М.Р. Маллоу возразил бы. Он знал, что до самого путешествия в качестве палубного матроса на китобое «Матильда» семь лет назад, его компаньон не бывал нигде дальше Бостона. Но он, еще в детстве пересекший Атлантику, очень хорошо знал, что Д.Э. прав. И двое джентльменов взяли билеты второго класса и прошли в двухместную каюту. Обозрев ее, Маллоу (который, правда, только вторым классом и путешествовал) пренебрежительно сообщил, что каюта второго класса отличается от каюты первого класса только отсутствием ванной. Ванная была одна на всех пассажиров и приходилось записываться в очередь. Все прочее — и нестерпимая жара внутри, и продирающий до костей холод на палубе, куда вам так хочется выйти подышать, покуда вашего соседа тошнит, и качка — все было таким же точно, как и в первом классе.

Пять дней и четыре ночи компаньоны страдали то от жары, то от холода, выбегая на палубу, чтобы немедленно спастись оттуда бегством. Ни ванны. Ни приличного обеда, который не вызвал бы у вас бури в желудке. Никаких прогулок по палубе. Только рев шторма, непрерывная качка и въевшийся в белье запах блевотины.

— Когда мы плавали на китобое, — сказал как-то М.Р., сидя в полупустом салоне и оттирая салфеткой суп от галстука, — мы удивительным образом не страдали от морской болезни.

— Я страдал, — отозвался Д.Э. Саммерс. Он хотел сострить насчет того, что не пойти ли, мол, нам, сэр, и не попроситься ли покамест матросами, но почувствовал, что многословие чревато неприятностью.

— Страдал он! — фыркнул Маллоу. — Подумаешь, какой аристократ! «Ах, мне дурно!»

Тут ему в самом деле стало дурно и он выбежал из салона. Больше двое джентльменов обедать не ходили. В измятых костюмах, плохо выбритые, потому что бриться холодной водой — мерзкое, противное дело, не мывшиеся, зеленые от дурноты, они хотели уже только одного: возможно скорее сдохнуть.

Так продолжалось еще трое суток. Через трое суток «Fürst Bismarck» прибыл в Гамбург.

Экипировка обошлась двоим джентльменам примерно в четыре сотни — почти весь оставшийся у них капитал. Дикая, невероятная глупость для людей, стесненных в средствах, потому что все, что пробило в их кармане такую страшную финансовую дыру, можно было купить в Гамбурге в три раза дешевле. Но двое джентльменов, обеспокоенные визитом к представителю высшего общества, даже не задумались над словами профессора о «вольном городе, свободном от таможенных пошлин». Зато, следуя другому совету Найтли, они не стали пересекать границу с Германией. Тут все же сэкономили, сели на поезд из Берлина и добрались до русской границы в Verzhbolovo. Из огромного, темного здания таможни с ее низкими, грязными столами, двое джентльменов вышли, едва не держась за сердце. Точнее, это Д.Э. Саммерс хватался за грудь: после больницы коммерсанту пришлось носить под рубашкой «Поддерживающий бандаж Шелдона». Русским чиновникам он показался подозрительным и коммерсанта подвергли досмотру. И хотя опытный в дамском туалете компаньон довольно ловко шнуровал бандаж сзади, от подмышек до того места, где кончалась поясница Д.Э. Саммерса, сам Д.Э. Саммерс от пережитого сделался похож на надгробный памятник самому себе. Но на этом его неприятности не закончились. У Джейка за пазухой была спрятана колбаса. Колбаса спокойно сошла бы ему с рук, но она была завернута в газету. Откуда он мог знать, что в Россию запрещено ввозить книги и прессу? Положение спасли только жирные пятна: прочесть газету было невозможно.

— По-моему, после такого они обязаны на тебе жениться, — высказался М.Р. Маллоу.

У него всего лишь отобрали путеводитель Бедекера, который он надеялся почитать в дороге.

Но хуже всего было то, что приезжающие, пересекая границу, становились немыми. Никто никого не понимал. Здесь не то, что не говорили по-английски. Невзирая на обещания профессора, никто также не говорил и по-французски! Кроме, правда, старого еврея — владельца ломбарда, напоминавшего сушеную саранчу, которая обменяла доллары компаньонов по своему собственному курсу. Нет, деньги можно было обменять и в банке — по курсу самому, как уверял Найтли, обычному, но проклятый персонал в поезде не брал доллары даже с прибавкой! Словом, рубли нужны были до зарезу.