Эдуард Говорушко - Садовник
...Я рекомендую читателям молодого прозаика Виктора Ерофеева, который пока известен более как критик, чем как прозаик, но его проза представляется мне именно прозой его поколения, а герои ее - новыми и неожиданными (для литературы, не для жизни). Виктор Ерофеев потому и мало известен до сих пор как прозаик, потому что он стойко держится за свою прозу и не ломает руки".
К. Р. и Котомкин
Письмо пришло из Франции, Saint-Briac. Написал его мне Александр Николаевич Закатов, личный секретарь Императорской семьи за рубежом. Работая в Архиве Российского Императорского дома в Сен-Бриаке и попутно просматривая собрания эмигрантских периодических изданий, он обнаружил интересную вещь. Она касается великого князя Константина Константиновича, поэта К.Р., президента Императорской Академии наук, командира Преображенского полка, основателя Пушкинского Дома, "отца всех российских кадет". В журнале "Возрождение" опубликованы письма великого князя к некоему Александру Ефимовичу Котомкину, который родился в октябре 1885 года в крестьянской семье в заштатных Чебоксарах Казанской губернии. А умер Котомкин в Гамбурге. Жизнь его выглядела так. Учился Котомкин в казанском реальном училище. В 1904 году поступил в военное училище в Москве. Здесь проявились поэтические и музыкальные способности Котомкина, на которые обратил внимание К. Р. В 1906 году Котомкин оставляет военную службу. Некоторое время он служит в немецких колониях вблизи Самары. В годы революции вступает в ряды Добровольческой армии, сражается в Сибири, на Дальнем Востоке. Потом попадает в Египет, на Балканы, в страны Западной Европы. Осев в Париже, Котомкин начинает выступать в качестве певца-гусляра, бывает с концертами в Бельгии, Голландии и в других странах. И везде - шумный успех. Свой последний концерт он дал в Копенгагене. В эмиграции он познакомился с княгиней Мариной Петровной Голицыной, и она помогала ему построить концертные гусли, которые были заказаны у итальянского музыкального мастера! Последние годы жизни Котомкин провел в Западной Германии. В 1960 году в Гамбурге отмечалось его 75-летие. 23 ноября 1964 года Котомкин умер. Его богатейший архив подвергся печальной участи. Уцелели лишь крохи, да и то случайно. При загадочных обстоятельствах исчезли письма многих выдающихся людей, рукописи самого Котомкина... Но в то время, когда у Котомкина не было ни музыкальной славы, ни "большого круга друзей и знакомых", к нему в маленький городок Царевококшайск и в такие же малоизвестные места приходили письма из конторы дворца его императорского высочества великого князя Константина Константиновича.
"Милый Котомкин, поправляюсь после болезни... пишу карандашом, да и надо еще лежать в кровати. Весьма любопытно было мне прочитать твое письмо с подробностями о твоем житье-бытье и о твоей деятельности. Напиши, сколько стоили бы тебе лошади, корова и писчая машинка..."
Следующее письмо объясняет, почему корова, лошади и пишущая машинка стоят в одном ряду.
"Павловск, 10 ноября 1911.
Милый Котомкин, наконец нахожу время взяться за перо и при его помощи побеседовать с тобою. Одновременно посылаю несколько своих брошюр и стихи одного начинающего поэта, которого смею назвать своим учеником. Последнее твое письмо застало меня в Ташкенте. Описание невзгод от неурожая в твоем участке побуждает меня послать тебе 100 [рублей] на пострадавших от этого бедствия, быть может, эта малая лепта окажет кое-какую помощь нуждающимся.
Не нужно ли тебе самому пособия? Напиши. Проездом через Самару говорил я о тебе вице-губернатору фон Витте. В случае чего, можешь к нему обратиться... Думаю, что он поддержит тебя в добрых и полезных твоих начинаниях. Полагаю, что если справедливость того требует, не следует останавливаться перед представлением сообщения в сенат о незаконных действиях волостн[ого] писаря. Впрочем, тебе на месте виднее.
Прости, милый мой, при недосуге оч[ень] мне трудно найти время на подробное изучение твоего "Князя Вячко"... Думаю, что прошла уже пора длинных поэм. Они мыслимы разве при наличии совершенно выдающегося дарования и безукоризненной художественности, что в наши дни едва ли сыщется...
Прости, что так коротко это письмо. Все мало времени".
На первой странице этого письма под царским гербом стоит: "Константин". А адресовано оно Котомкину в Цюрих, но не в знаменитый германский, а в село Цюрих Самарской губернии Николаевского уезда.
Да, забыла, великий князь написал предисловие к книжке стихов Котомкина, которая вышла в издательстве "Нива" в 1910 году.
Юрий Нагибин
Записочка:
"Примите Вигоря, молодой, способный. Посмотрите рукопись. Пожалуй, предисловия не напишу: в шести журналах идут мои предисловия к стихам и прозе молодых. Надо как Трифонов: "У меня нет для вас времени". Да и странные сейчас молодые: под 40 лет. Я их жизни не знаю: нет у меня детей и внуков".
Опять записка:
"Был в Арзамасе. Пушкин, Болдино, Февронья, Арзамасский ужас Толстого. Я тоже его пережил: зашел в местный ресторан. А вас прошу помочь устроиться на работу Варжепетяну. Он в "Лит. учебе" на партсобрании дал в морду ответственному секретарю".
Еще записочка:
"Я рекомендую талантливого вам прозаика Нину Соротокину. Она инженер и преподаватель сантехники. Нет у нее времени ходить по редакциям. Написала роман "Трое из навигацкой школы", об учениках ее, проявивших себя в науке, мореходстве и политике. Роман захватывающий о времени и людях послепетровских реформ, которые разбудили русское общество, а оно спросонья много ненужного наделало, но поднялось все же к большой государственной жизни. Присмотритесь, отнеситесь доброжелательно. У Соротокиной судьба решается".
Помню, что судьба решалась сложно. Потом был фильм "Гардемарины" и записочка:
"Очень рад, что опубликовали Н.Соротокину. Надо помогать талантливым людям".
Это письмо Нагибин прислал за два с половиной месяца до смерти:
"Я написал по договору с "Ленфильмом" сценарий об Александре I под конкретного знаменитого режиссера, фильм не поставлен. Сценарий принят, оплачен, опубликован целиком в газете "Литературные новости" в шести номерах, и это все. Я написал вместе с Соротокиной для того же "Ленфильма" четырехсерийный телесценарий о заговоре Мировича (не по Данилевскому, а куда живее), получили свои гроши, и на этом дело кончилось. Нет средств. "Гардемарины" успели проскочить, когда у студии еще были деньги. На фундаменте телеуспеха удалось сделать еще два фильма, но сейчас и эта кормушка захлопнулась. Я для советского кино больше не пишу. Ведь даже лучшие не идут в прокат... И тут дело не в качестве, а в том, что прокат захвачен проходимцами. Мне грустно писать вам это, но ничего другого сказать не могу..."
