Г Метельский - По кромке двух океанов
Следующие одна за другой экспедиции расширили и углубили знания о полезных ископаемых края.
Шло время. В марте 1935 года в ЦК ВКП (б), в кабинете Сталина, состоялось совещание по никелевой проблеме. Кроме Сталина присутствовали члены Политбюро, были приглашены также О. Ю. Шмидт, начальник Гланникеля Языков и молодой, недавно окончивший Московскую горную академию А. Е. Воронцов — руководитель геологических и разведывательных работ в Норильске, один из первооткрывателей Норильских месторождений. Совещание началось докладом Языкова. Выступил Орджоникидзе, который рассказал о нехватке в стране цветных металлов, и особенно никеля, крайне нужного для развития тяжелой промышленности. Правда, с прошлого года стал давать продукцию один из уральских заводов, начато строительство комбинатов в Мончетуидре и Актюбинске, но это не решает проблемы, и выход из создавшегося положения может быть только один — создание никелевой промышленности в Норильске.
Воронцов рассказал о рудных запасах Норильска и о том, как их надо осваивать. На столе лежала карта Севера страны, члены Политбюро рассматривали ее и задавали вопросы о климате, населении, быте зимовщиков. Совещание перешло в беседу, Сталин вспомнил свою курейскую ссылку, рассказал о пургах в том краю, а затем, снова перейдя на официальный тон, одобрил идею строительства комбината в Норильске.
Комбинат достраивали уже во время войны. Первого мая 1942 года из Норильска в портовую Дудинку по недавно проложенной железной дороге, соединяющей эти два кружка на карте, отправился поезд, состоящий из паровоза и единственного вагона, в котором лежала первая тонна норильского никеля. В тот же день специальный самолет доставил металл в Красноярск, а оттуда на один из военных заводов. Специалисты подсчитали, что тонны норильского никеля хватит на броню для двадцати шести танков.
За никелевым заводом в строй вступили медеплавильный, агломерационная и обогатительная фабрики, другие предприятия. Наши союзники по войне назвали это «русским чудом». Американская газета «Нью-Йорк геральд трибюн» напечатала статью своего корресподента, побывавшего здесь в годы войны:
«Среди американцев не многие слышали о Норильске, но для русских Норильск является символом торжества человека над природой Севера. С некоторых пор это процветающий индустриальный центр. В Норильске имеется несколько небольших парков, постоянный театр, электрическая централь, футбольный стадион, залы для танцев, кинокартин и лекций. Есть средняя школа, металлургическое и промышленное училища.
Норильск — живое доказательство того, с каким напряжением Россия распространяла цивилизацию на далекий Север… Москва взялась за дело, развивая невероятную энергию и быстроту. Переселение началось немедленно. Продовольственные припасы и строительный материал посылались одновременно с переселенцами. Избы, мастерские, лаборатории выросли на некогда бесплодной тундре… Так возник Норильск — город, состоящий из изб и заводов».
Полночи брожу по городу, гляжу на его «избы» и «мастерские».
Норильск в общем-то пятиэтажный. Таким он и был задуман с самого начала, когда возводили (тут не подходит слово «строили») его главный — Ленинский проспект, который начинается от великолепной, напоминающей по архитектуре Ленинград Гвардейской площади. Впрочем, чему удивляться: сердце города спроектировали ленинградцы. Они успели возвести величественные здания с колоннами, портиками, балконами. Для Норильска это не излишества, а необходимость; человеку здесь хочется противопоставить небывало суровому климату не только тепло квартир, не только быстрый и удобный транспорт, но и внешний вид самого города. И эти высаженные в вазы цветы на широченных улицах, и эти неправдоподобно свежие зеленые газоны, на которых весело растут овес и ячмень.
Посередине Гвардейской площади, в самом центре ее асфальтового круга, высится глыба норильской руды, отливающая в изломе густым золотистым цветом. К одному из ее боков прикреплена металлическая пластина со словами: «Здесь будет сооружен обелиск, всегда напоминающий о подвиге но-рильчан, покоривших тундру, создавших наш город и комбинат».
Жители гордятся своим городом, тем, что они сделали и делают. И конечно, по праву. Когда я однажды зашел позавтракать в кафе и взял салат из свежих овощей, сидевший со мной за столиком мужчина, узнав во мне приезжего, воскликнул экспансивно:
— Почему вы так равнодушно, я бы сказал, прозаически едите салат?! Прошу учесть: вы едите не просто помидоры и огурцы, вы едите помидоры и огурцы, выращенные на шестьдесят девятой параллели! — он продолжал, все более воодушевляясь и забыв о своем завтраке. — За этот салат вы заплатите чуть больше, чем в московском ресторане, в то время как каждый житель Норильска обходится государству в пять раз дороже, чем москвич! Это потому, что здесь трудно жить. Климат и прочее. Вы у нас бывали зимой? Нет? Тогда вы не имеете ни малейшего представления о норильском характере! Коренной норильчанин — это не просто человек! Это кремень! Это — сгусток энергии!..
Норильск построен на вечной мерзлоте, и это тоже наложило на его архитектуру свой отпечаток. Его здания необычны уже хотя бы потому, что все они, кроме, может быть, домика Урванцева, стоят на сваях. Весь город метра на полтора приподнят над мерзлой землей, и нетерпеливые прохожие проложили под домами свои, сокращающие путь тропинки.
Я тоже пользуюсь одной из них, захожу в этот открытый со всех сторон «подпол» и чувствую, как гуляет здесь холодный, не согретый ночным солнцем сквозняк. Впрочем, как раз этого и добивались проектировщики: зданиям нужен холод, который не дал бы оттаять вечной мерзлоте. Иначе — беда.
Как- то на одной из улиц Норильска пробурили скважину. Обычно чем глубже в землю, тем теплее. Здесь же нулевая температура началась лишь с отметки в сто пятьдесят метров. Такова мощность вечномерзлотного массива, царства вечного холода. Но есть места, где это царство простирается еще глубже.
Вечная мерзлота ничем не грозит людям, если ее не трогать. Наши предки этого не знали, и некоторые из них жестоко поплатились за незнание. В 1868 году уже знакомый читателям дудинский купец Куприян Сотников построил на открытых им руде и угле примитивный завод и выплавил двести пудов меди. На этом биография завода закончилась: шахтная печь, в которой плавилась руда, разрушилась и ушла в землю. Чтобы узнать, в чем причина беды, потребовались годы и годы. Летом 1936 года в Норильске ушел в землю деревянный цех электролиза никеля, через три года поползли бараки. Затем стали деформироваться здания обогатительной фабрики, кирпичного завода. Дальше терпеть было нельзя.
