Полли Эванс - Испания. Горы, херес и сиеста
Несмотря на то что подобная ситуация могла повториться, Гойя не спешил отказываться от должности придворного художника. Карьера и положение в обществе много значили для него, поэтому он даже купил себе позолоченную двухколесную карету. Таких карет было всего четыре в городе, и кататься в ней по Мадриду доставляло ему огромное удовольствие. Затем Гойя поменял эту карету на четырехколесную. Это случилось после того, как он однажды чуть не задавил одного прохожего. Когда же в его доме остановилась семья брата, он специально для них купил двух мулов, чтобы они могли на них передвигаться. При этом ему было даже страшно представить, что окружающие решат, что он купил этих мулов для себя. Это страшно унизило бы его в глазах других.
К тому же у Гойи был роман с самой желанной и пленительной женщиной того времени, герцогиней Альба, что еще больше возвысило его в глазах окружающих. Все мужчины падали в ноги герцогини, потому что она меняла туфельки каждый день. Тогда женщины только-только стали открывать свои ноги и носить пышные юбки немного короче. Раньше это было запрещено этикетом. Давайте на время оставим герцогиню Альба и поговорим о ее несчастливой судьбе чуть позже, когда окажемся на юге Испании, в поместье Санлукар-де-Баррамеда, где молодой Гойя соблазнил барышню знатного рода, которой была когда-то герцогиня Альба, в тени виноградников, именно там, откуда родом херес.
В тот вечер я остановилась в крошечной деревне под названием Бонанса, но чтобы добраться до нее, целых четыре километра поднималась по склону горы, свернув с главной дороги. Бонанса — это милая, но очень-очень маленькая деревушка, и если вы решите остановиться здесь на пару дней, то не забудьте прихватить с собой хорошую книгу. Хозяйка дома, где я остановилась, донья Пилар, относилась с подозрением ко всем новым людям не только в своей деревне, но и к тем, кто жил на расстоянии двадцати километров отсюда, поэтому, когда я решила заблокировать колеса велосипеда, она заорала:
— Кому нужен ваш велосипед?! Здесь никто вообще не ездит на велосипедах!
Общаться с ней после таких слов у меня совсем пропало желание. Донья Пилар ходила неестественно большими шагами, при этом искоса поглядывала на меня. Ее темно-коричневый свитер был явно связан ею самой, хотя она занималась не только домашней работой. Жителям этой маленькой деревушки приходилось обходиться во всем своими силами. Например, вечером я увидела, как донья Пилар мужественно тащила на плече тяжелый мешок с дровами. По-видимому, она сама их нарубила. Я сделала этот вывод, глядя на ее сильные, крепкие руки.
— Oooaarreeeiahrrroooiiierrrr? — спросила меня донья Пилар.
Я попросила ее еще раз повторить вопрос, извиняясь за свой не очень хороший испанский.
Она повторила еще громче, прищурив при этом глаза и посмотрев на меня с еще большей подозрительностью. К счастью, перебирая вещи в своих сумках, я вспомнила про Вавилонскую рыбку,[13] которая сообщила мне, что донья Пилар никогда не была в Сорте, в сравнительно большом городе всего в семидесяти пяти километрах отсюда. Мне страшно даже представить, что бы сделала донья Пилар, если бы она узнала, что я приехала из другой страны. С помощью Вавилонской рыбки я поняла, что она спросила меня о том, где я планирую пообедать. Но ее акцент был настолько ужасным, что я могла различить только какие-то отдельные гласные звуки, перемежающиеся с вибрирующим звуком «г». Когда она говорила, я вся напрягалась, чтобы понять, чего она от меня хочет. Она повторяла непонятные мне фразы, проговаривая их все громче и громче. Наконец я поняла, что она сказала: «В Бонансе есть бар и ресторан, но они сейчас закрыты на ремонт». Я не стала выяснять подробности, ведь и так было понятно, что и бар, и ресторан несут из-за этого большие убытки.
— Да, понятно, — ответила я.
Донья Пилар ничего не сказала в ответ.
— Да, вы правы, — сказала я и многозначительно замолчала.
Молчание затянулось. Донья Пилар снова прищурила глаза и изучающе посмотрела на меня. Ну да ладно. Мне совсем не хотелось опять садиться на велосипед и подниматься по склонам в очередной раз, и уж тем более мне не хотелось идти вверх пешком. Поскольку донья Пилар не догадалась предложить мне поесть, я была вынуждена попросить ее об этом сама.
— Вы не могли бы приготовить мне что-нибудь простенькое на ужин?
— Ooooiiiaarrrrrrhhhaaaeeeeooouuuiiiieeeerrr?
— Ну, хотя бы сэндвич?
— Iaaarrrriiiuuuurrr?
— Я съем все, что вы мне предложите. У вас есть сыр или кусок ветчины?
— Oooiiirrraaaaahhhiirrr?
Итак, на ужин я получила самый большой сэндвич, который когда-либо видела в своей жизни. В конце концов бедная женщина перестала делать какие-либо попытки вести со мной беседу и просто принесла из холодильника все, что там было, и сделала мне сэндвич из сыра, ветчины, помидоров и из всего того, что осталось от вчерашнего обеда. Это был сэндвич чудовищных размеров. Он одержал надо мной победу. Я съела только половину, а вторую аккуратно завернула в фольгу и спрятала в мусорном ведре в ванной.
На верхнем этаже дома располагались несколько смежных двухместных спален. Они имели выход в гостиную с диваном, креслами и телевизором. К счастью, мне повезло, ведь я оказалась одним-единственным постояльцем. Хотя в Бонансе всегда мало туристов. Из окон, доходящих до самого пола, открывался вид на горы и поля. Отсюда было хорошо слышно мычание коров и блеяние овец. Они задавали тон всему симфоническому оркестру животных Бонансы. Бэк-вокал был представлен гармоничным воркованием, которое издавали лесные голуби вяхири. Инструментальным сопровождением служили мягкие звуки звякающих колокольчиков, висящих на шее у коров, а на ударных играли дятлы. Вся эта какофония звуков чем-то напоминала мне набор гласных и согласных, издаваемых доньей Пилар.
Я с удовольствием уселась в персональной гостиной и стала слушать музыкальный концерт, дополнением к которому являлось мое громкое чавканье, так как я ела сэндвич и увлеченно читала автобиографию Лэнса Армстронга под названием «Это не про велосипед». Лэнс становился победителем гонки «Тур де Франс» несколько лет подряд. Незадолго до его первой победы ему поставили диагноз — рак яичек. Это стало сенсацией. Когда болезнь была обнаружена, метастазы уже распространились в легкие и головной мозг. Химиотерапия и операция на головном мозге могли поставить крест на его спортивной карьере (и, вероятно, привести к летальному исходу), но случилось чудо, и рак отступил. Лэнс Армстронг вернулся в мир спорта, что было совершенно невероятно. Это произошло как раз в нужное время, когда велоспорту по-настоящему не хватало этого голубоглазого молодого спортсмена. Первая гонка Лэнса, которую он выиграл, прошла в 1999 году, после допингового скандала, разразившегося в 1998-м. Тогда несколько велогонщиков, менеджеров и soigneurs оказались в тюремных камерах.
