Юрий Иванов - Острова на горизонте
КАК РАСКРЫВАЮТСЯ МОРСКИЕ ТАЙНЫ
— Стоп! Одерживай! Коля, развязывай куток!
Набитый рыбой, раздувшийся шаром, трал плавно раскачивался над палубой. Один из матросов подныривает под него, дергает веревку, и улов шуршащим, серебристым потоком выливается в обширный рыбный ящик.
— Пошевеливайся, наука! — говорит рыбмастер.
— Шевелюсь, шевелюсь! — отвечаю я, представляющим в данный момент «науку». — Сейчас, ребята, минуточку.
Рейс в Центральную Атлантику. На мне лежит обязанность собирать редких обитателей океана для музея научно-исследовательского института, и я от каждого траления жду чего-то необычного…
Итак, что тут есть? Как золотоискатель в груде породы, я роюсь в улове. Вот отличная веточка красного коралла. Будто круглые сыры, лежат губки; среди рыб притаились моллюски, известные у рыбаков под названием «морское ухо», их оранжевые раковины действительно чем-то напоминают узкое и длинное ухо; неповоротливо ворочается рак-медведь. В коллекции музея уже есть несколько таких раков, но я откладываю в тазик этого занятного обитателя океана, посажу его в аквариум, понаблюдаю за ним…
А это что? Среди темно-фиолетовых «черных окуней» глянцево блестит желтый пузырь. Я наклоняюсь, подставляю ладонь, и тугой шарик перекатывается в нее. Поднимаю руку на уровень глаз — рассматриваю пестрый шарик. Это рыбка! У пузыря, затейливо разрисованного природой в синеватые полоски и крапинки, есть прозрачный хвостик и плавники.
Я смотрю на рыбку, а она на меня ярко-голубыми бисеринами глаз. Рот у рыбешки широко раскрыт. Почему же тогда газ, наполнивший ее тело, не выходит наружу? Оказывается, горло закрыта плотной кожистой пленкой.
Раздувающихся рыб нам приходилось видеть много раз. Скалозубы, фахаки и иглобрюхи часто попадали в тралы и, оказавшись на палубе, тотчас превращались в колючие шары. Но такой пузырек мне попадается в руки впервые. У рыбки забавные грудные плавнички. Они как лапки. Сверху темные, а снизу розовые.
— Ну-ка пойдем, пузырь, в лабораторию, в аквариум, познакомимся поближе!
Рыбка падает в воду и, перевернувшись вверх брюшком, замирает как убитая. Проходит минута, пять… Рыбке надоело висеть в воде вниз головой. Она шевельнулась, затрепетала хвостиком, напряглась, и воздух побежал из ее рта. Шарик сморщился, словно его проткнули иголкой, и принял почти рыбьи формы. Правда, рыбки несколько уродливой, головастой, коротенькой, но все же рыбки.
Перевернувшись вниз пестрым брюшком, она опустилась на дно, на три точки, как самолет, — на два грудных плавника и хвостик, — и замерла, тяжело поводя жаберными крышками. По-видимому, это очень нелегко — раздуваться шариком. Такое упражнение отнимает много сил и энергии…
Глаза-бисерины внимательно оглядели песок и мое лицо у стенки аквариума. Видно, моя бородатая физиономия произвела на рыбеху отталкивающее впечатление. Она попятилась, неуклюже развернулась и… пошла прочь.
Нет, я не оговорился — рыба не поплыла, а именно пошла! Я прижался носом к аквариуму с другой стороны. Рыбка остановилась, рассмотрела меня. Явно я ей не нравился. Опять развернулась и побрела, оставляя на песке маленькие точечки следов. Она путешествовала по аквариуму на грудных плавничках-ножках, смешно приподнимая заднюю часть тела. Чудеса, да и только! Рыба — и ходит! Оказывается, в океане все бывает: вот она, эта ходячая рыбка, — топает по песочку, идет легко и довольно быстро. Это рыбка-клоун, из отряда ногоперых, подотряда морских клоунов. Выяснилось, что я не сделал никакого открытия, — такие рыбешки известны науке уже давным-давно. Долго я не отходил от аквариума, рассматривая забавную рыбку. Не важно, что она открыта и изучена. Многим ли посчастливилось увидеть, как именно ходят такие рыбки?
…В тот вечер я до глубокой ночи застрял в судовой лаборатории. Было тихо, тепло. Шли на юг, в Гавану. За переборками умиротворяюще всплескивал небольшими волнами океан.
Мои товарищи из нашей научной группы занимались своими делами. Один титровал воду, определял содержание в ней соли, другой шелестел страницами толстенного английского определителя рыб, а третий вычерчивал на карте сложный курс поисковых разрезов — голубые линии с нанизанными, как бусы на нитку, кружками морских станций.
Мы ищем рыбу, движемся по океану зигзагами. Идем сначала на север, потом резко сворачиваем на запад, затем на юг, бороздим воды параллельно материку и снова сворачиваем на восток, в океанские широты. И что ни кружок, судно ложится в дрейф и штурман объявляет: «Внимание! Гидрологическая станция!»
Станции, станции, станции… Сотни измерений температуры воды на разных глубинах, сотни проб воды на содержание в ней кислорода, солей фосфатов.
Для чего же все это нужно? Мы отыскиваем в океане наиболее благоприятные для обитания косяков рыбы места. И, обнаружив такие, делаем контрольные траления, выясняем, есть тут рыба или нет?
Так и катятся дни и ночи нашего рейса. Катятся вычерченные линиями и крутыми поворотами разрезов, нарисованные кружочками станций и черточками тралений на голубом поле нашей рейсовой, поисковой карты.
Уже кое-что сделано: отдельные участки океана очерчены красными овальными линиями с цифрами посредине. Это новые районы лова рыбы, которые мы предложим промысловикам. Но еще немало нужно сделать. Впереди сотни миль разрезов и много-много пустых кружочков, морских станций, ожидающих нас впереди, большая напряженная работа.
Поздно. Пора спать. Мои товарищи уходят. Я остаюсь. Сижу перед аквариумом, разглядываю своих пленников. В одной пластмассовой банке бродит голубоглазая рыбешка, в другой сидит симпатичнейший, общительный рак-медведь, а в третьей нервничает пугливый рак-отшельник.
Рыбка ходит и ходит, весь песок истоптала своими розовыми ножками. Сейчас я наблюдаю за раком-медведем. Действительно, в нем есть что-то от медведя. Рак на вид неуклюж, неповоротлив. Он весь закован в мощный, в мелких пупырышках панцирь и вооружен двумя широкими лопатообразными отростками.
Рак уже двое суток голодает. Но так нужно. Мне хочется посмотреть, каким образом он разыскивает пищу. Для чего ему эти лопатки? Роет он ими, что ли? Или, как щитом, закрывается, если на него кто-нибудь нападет? Длинным пинцетом я зарываю в песок кусочек пахучего мяса и жду: что он предпримет? Рак чувствует запах. У всех раков прекрасно развито обоняние. На погибшую и упавшую на дно рыбу или морское животное раки собираются отовсюду, совершая переходы в сотни метров.
Рак приподнимается, опускает лопатки-отростки к песку, упирается и вонзает лопатки, как нож бульдозера, в грунт. Оставляя за собой широкую полосу взрыхленного песка, рак пропахивает дно аквариума. Он упирается ногами, помогает себе хвостом и разрывает песок.
