Сергей Иванов - Америка глазами заблудшего туриста
Между тем, несмотря на тоскливое содержание поставленной задачи, нас никто не подгонял, и мы, беседуя о своём, делали порученное, прикидывая по времени, чтобы сегодняшний рабочий день ограничился заданным объектом.
К вечеру, хорошенько подзагорев, выполнили большую часть работы. Подъехали босс и бригадир. Осмотрели результаты наших ковыряний и дали положительную оценку. Посовещавшись, они объявили об окончании рабочего дня и ознакомили всех с лагерным режимом.
Каждое утро, кроме субботы (выходного дня) к половине восьмого мы должны быть готовы к труду. Часов в 12 — обеденный перерыв минут на 45, и до 6 вечера — работа.
Затем, работодатели поинтересовались нашими именами. Бригадир представился нам как Даг (сокращенно от Даглас). А босс, подумав, заявил, что мы можем обращаться к нему просто — Босс.
Озеро оказалось чистым и прохладным; похоже, что там были родники. На озере мы встретили двух польских рыбаков.
Двое молодых панов с зелёными картами и спиннингами, приехали сюда на сезонную работу из Бруклина, где они живут уже несколько лет со своими родителями. Один, совсем молодой, ещё школьник, зато свободно говорил по-английски, и уже, как американец, до идиотизма любил автомобили. Другой — значительно постарше и приторможенней. Рыбная ловля для них была спортивной забавой. Но пойманную рыбу они не отпускали, а уносили в барак, довольные своим уловом. Только с рыбой ничего не делали, так как продуктов было более чем достаточно. Спустя пару дней, когда рыба портилась, её выбрасывали. И так всякий раз.
К нашему приезду, на кухне был редкий срач. Когда мы познакомились с этими молодыми панами поближе — стало понятно, почему кухня так уделана.
Наши регулярные чистки и призывы к поддержанию элементарного санитарного порядка на кухне вызывали у польских соседей лишь недоумение и укрепляли мнение о русской диктатуре.
Лагерь пустовал: кроме плавания в озере после работы, можно было играть и в теннис на вполне приличных кортах.
Работа, которую нам ежедневно поручали, ничего особенного не представляла: много красить, стричь траву, развозить всякую мебель по казармам.
А по вечерам снова: озеро, душ, ужин. В прихожей офиса мы обнаружили три функционирующих телефона-автомата, с которых наш таджикский коллега ежедневно звонил своим землякам в Бруклин и домой в Таджикистан. Бруклинские земляки, не подумав, рассказали ему о таком способе связи, как collect call, то бишь, звонок за счёт другой стороны (если та сторона согласна). Вот они то и стали той стороной. Теперь, каждый вечер, после работы, он приглашал меня с просьбой заказать для него переговоры.
Я связывался с оператором, заказывал такой collect call с желаемым абонентом и называл имя заказчика. Его земляк в Бруклине всегда соглашался на оплату подобных звонков, и они беседовали на своем языке. Я не понимал, что говорит мой коллега, но было очевидно, что он очень нуждался в таких сеансах связи. После разговора на родном языке, он выглядел счастливым. Но иногда случалось, что оператор, набрав бруклинский номер, попадал на автоответчик. Наш приятель отказывался верить, что там «никто нет дома», и это вызывало справедливый гнев: «Шайтаны, совсем испортились в этой Америка!.. Трубку не поднимать когда я звонит».
Заказать переговоры с родиной за счёт таджикской стороны, к сожалению, не представлялось возможным. После набора таджикского номера оператор механически диктовал условия связи, требовал опустить в автомат определённую сумму.
Одним словом, кругом — Шайтаны!
Пятница, для кого-то конец недели, то бишь, week end, а для других — шабаш.(евр. schabat — покой).[2]
После обеда босс подкатил ко мне на своём электромобиле для гольфа, с порцией ценных указаний.
Начал он с того, что на какое-то время вынужден покинуть лагерь, обещал вернуться в воскресенье к началу рабочего дня. Но, несмотря на его отсутствие, нам следует качественно доработать этот день. А в субботу (выходной день) вести себя трезво и достойно. Что же касается зарплаты за неделю, то он просил разъяснить всем работникам, чтобы не беспокоились о своих деньгах. Он обещал хранить их у себя. А если потребуется какая-то сумма, он выдаст и учтёт.
В общем, его указания и условия показались мне приемлемыми, и я не стал задавать вопросы.
Мойша покинул лагерь. Небо нахмурилось. Мы дружно сделали перекур, который, в ожидании дождя и обсуждении указаний босса, затянулся до скончания рабочего дня. Работа осталась незаконченной. Дождь прошел стороной. Неделя закончилась.
После обычных процедур: плавание, душ и ужин, наши польские соседи (в связи с отъездом хозяина) поведали нам о своей обычной программе досуга в конце недели.
Все мероприятия сводились к обходу доступных хранилищ с продуктами питания и прочим инвентарем. Их интересовало наше мнение на этот счёт, а также гарантии, что соседство не окажется препятствием для их привычных утех.
Вкратце они рассказали: где и что можно найти. Мы поняли, что они уже не один раз отправляли свои трофеи с родственниками, посещавшими их по субботам.
Осуждать их, или как-то препятствовать, мы не стали. Дождавшись темноты, взяли фонарики и начали с кладовки со спортивным инвентарём. Кладовая поразила нас неописуемым беспорядком. Либо это был такой порядок хранения, либо — это следствие предыдущих визитов наших польских коллег.
Мячи и сетки для всяких игр были свалены в кучу. Чтобы хоть что-то выбрать, надо было рыться во всем этом бедламе. Для себя мы прихватили дешевенькие теннисные ракетки и несколько мячей. Найденную там же новенькую теннисную сетку пока оставили, но достойно оценили. Польские друзья щедро загрузились комплектами для настольного тенниса и бейсбольным инвентарём. На наши расспросы, куда они всё это денут, и вообще: что будут делать со всем этим добром, — они ответили: что в Бруклине всё пригодится.
Повидав беспорядок, в котором всё хранилось, мы стали относиться к этим ценностям, как к бесхозным, и задумались о том, что же нам может понадобиться, и как лучше организовать хранение спортинвентаря.
Вернулись со своими спортивными трофеями в казарму. От польских ветеранов поступило новое предложение: посетить продовольственные кладовые. Возражений не возникло. Голодными мы себя не чувствовали, но и делать особо нечего.
Там мы нашли немало вкусных вещей: шоколад, кондитерские изделия, консервированные фрукты и соки.
Обеспечив себе сладкую субботу, мы закончили свой атеистический шабаш.
Суббота прошла в праздном безделье. Единственное серьёзное дело за весь день — это поход в ближайший городишко и отправка писем домой. Да и то, как позднее выяснилось, моё письмо не попало адресату. Вероятно, оно завалялось в почтовом офисе сонной американской провинции или нашло своего любопытного читача на каком-нибудь поштовом отделении Украины.
