Сергей Иванов - Америка глазами заблудшего туриста

Тем временем, наш неугомонный гость начал уже ворчать на своих соплеменников, упрекая их в преступном безразличие, меркантильном эгоизме и попустительстве. Вполне естественно, что ортодоксальный иудей, не может испытывать ко всем остальным, неполноценным народам ничего, кроме свирепой ненависти, которая всеми их религиозными учениями возводится в священное достоинство.

Однако его духовные соратники не разделили с ним его чувств. К моему облегчению, он с горечью махнул рукой на этот иммигрантский вертеп, и вышел из конторы, гневно хлопнув дверью.

Изя, избавившись от зануды, поспешила представить нас будущему работодателю. Тот коротко объявил условия труда в его лагере и пригласил всех согласных занять места в микроавтобусе. Перед тем, как выйти из конторы, Изя пожелала получить вознаграждение.

У автобуса, польская мама любвеобильно простилась с сыном. Оставленный плакат-воззвание я с удивлением обнаружил на прежнем месте. Видимо, обиженный равнодушием единоверцев, раввин оставил противную писанину на том же месте, как укор всем, здесь проживающим.

Наконец, мы отбыли. Босс лениво поинтересовался, можно ли с кем-нибудь из нас разговаривать? Я осторожно выразил надежду. Он пожаловался, что ему необходимо найти еще пару работников, и, желательно, сейчас же. Чтобы одним ходом отвезти всех в лагерь и не возвращаться сюда по кадровом вопросу. Я ответил ему, что не знаю никого, кто мог бы прямо сейчас к нам присоединиться. Но можно проехать в одно место, в двух кварталах отсюда, где могут быть люди, заинтересованные в работе. Босс одобрил идею, и я стал показывать ему дорогу.

На перекрёстке Bedford и Lynch, уже под полуденным солнышком, без особых надежд на что-либо интересное, загорали несколько невостребованных работников. Подъехавший к их капкану транспорт вызвал обычную реакцию: автобус обступили и недружным хором выразили свои интересы.

Поначалу босс устало пытался что-то объяснить им о летнем лагере. Но, не достигнув должного понимания, само отстранился от общения с заблудшими, и попросил нас всё разъяснить им.

Ребята выслушали нас, посовещались на месте и признали предложение интересным. Однако в данный момент, никто из них не мог присоединиться к нам, и съехать из Бруклина на два-три месяца. Всех держали какие-то отношения; арендованное жильё, ежемесячно получаемые пособия и прочее.

Поехали далее. Босс, разморенный и припотевший, лениво пробубнил самому себе, что надо бы заехать ещё в одно место в Бруклине. Медленно продвигаясь из квартала в квартал, он заскучал. Достал из кармана трубку радиотелефона и, управляя одной рукой, набрал номер. Несколько минут он рулил и с кем-то договаривался о трёх недостающих работниках. Затем набрал другой номер, и с некоторым оживлением, иным, подслащенным голосом забубнил, что у него всё нормально, и он надеется вернуться к такому-то часу. Похоже, говорил с женой. Далее ехал молча. Думал о чём-то своём, не замечал ни наших разговоров за спиной, ни своё забытое радио, тихо хрипевшее между двумя станциями.

Подъехали ещё к одному месту в Бруклине. На тротуаре его поджидала компания людей из Средней Азии. Босс вылез из кабины и отошел в сторонку с пожилой женщиной. Пока они перетирали свои дела, остальные обратились к нам. На русском языке с азиатским акцентом, представили нам некого мужичка, будущего члена лагерной бригады. Пожелали нам жить дружно. Мы обещали стараться.

Босс, пыхтя, плюхнулся на своё место за рулем, прибавил громкость хрипящему радио, вероятно, чтобы не слышать наших разговоров, и тронул с места.

Выбравшись из Нью-Йорка, часа два двигались в северо-западном направлении. Проехав через провинциальный городишко Liberty, мы съехали с главной дороги. Стали взбираться в гору по извилистой дороге. Появились самодельные, дощатые указатели, направляющие к летнему лагерю «Camp Rayim». Туда то мы, наконец, и приехали.

Camp Rayim in Parksville, New York 12768.

Припарковался босс около деревянного барака, поделённого на несколько отдельных комнат с отдельными входными дверями. Мы поняли, что здесь и будет наша временная резиденция.

После душной езды, с удовлетворением отметили большое озеро рядом с бараком и свежий лесной воздух. Вероятно, каждый подумал о том, что хорошо бы искупаться, расслабиться.

Босс считал иначе. Пока мы вытаскивали свои сумки из багажника, к нам подъехали на грузовичке двое рабочих американцев и с интересом спросили босса: сколько человек он привез?

Затем, босс призвал наше внимание и представил бригадира, который заведовал всеми хозяйственными работами на территории лагеря. Он пожелал, чтобы сейчас мы выбрали себе комнаты, быстренько обустроились — и через полчаса были готовы к работе.

Между нами работниками говоря, никто из нас не был намерен сегодня работать. Посмотрели в сторону озера — и потащились со своими вещами в барак.

Комнаты предполагали по два спальных места и были оборудованы туалетом с умывальником. Вполне приемлемый временный летний вариант.

Мы с земляком выбрали себе комнату, наспех произвели некоторую перестановку мебели, переоделись — и вышли. Наши коллеги: молодой поляк и пожилой таджик — вместе заняли другую комнату. В этом же бараке была общая столовая с большим холодильником, электроплитой, столами и стульями. Имелась и душевая кабинка.

Когда все были готовы к труду, за нами пришёл новый бригадир и повёл нас на объект.

3

13 июня 1993-го года, спустя три недели после нашего прилета в страну. Солнышко припекало. Воздух чистый. Тишина. Место чудесное, но в отношении работ, которые нам предстояло здесь выполнять, иллюзий у нас не было. Положительный энтузиазм вызывали лишь мысли об озере, еженедельных 220 долларах и неограниченном питании. А в остальном — сомнения и грусть.

Нашим первым объектом оказался земельный участок на окраине лагеря, в форме мелкого котлована. Работодатели поручили нам очистить участок от травы и прочей растительности. Подвезли лопаты, грабли, и, пожелав успеха, оставили нас.

Остальное всё как в армии: разница лишь в том, что лопаты были американскими, и мы могли не заботиться о форме одежды. Вместо старшины, в качестве контролера, к нам, время от времени, бесшумно подкатывал на электромобиле сам босс. Немногословно оценивал нашу работу, как good job, обеспечивал холодным питьем — и удалялся.

Поляк Бориска, так мы его звали, оказался самым молодым, как по возрасту, так и по стажу пребывания в Америке. Его представление о работе в лагере болезненно не совпадало с тем, что нам здесь предложили. Недоразумение было очевидным и жалким.