Жюль Верн - Жангада
ФРАГОЗО ЗА РАБОТОЙ
Старинное испанское слово браза означает «раскаленный уголь». От него произошло слово «бразиль», обозначающее дерево, из которого добывают ценный краситель, издревле бывший предметом торговли с норманнами. Отсюда и пошло название обширной южноамериканской страны, которая пылает под знойным тропическим солнцем, точно громадный раскаленный уголь. Хотя туземцы называют это дерево «ибирапитунга», за ним сохраняется и название «бразиль».
Первыми захватили Бразилию португальцы: в начале XVI века Алвариш Кабрал присоединил ее к португальским владениям. И хотя впоследствии Франция и Голландия тоже водворились в отдельных районах этой страны, она все же оставалась португальской и обладает всеми качествами, какими отличается этот небольшой, но мужественный народ. Теперь она стала одним из самых крупных государств Южной Америки, и во главе ее стоит умный и дальновидный правитель — король Дон Педро.
— Какие у тебя права в племени? — спросил как-то Монтень встретившегося ему в Гавре индейца.
— Право первым идти на войну! — просто ответил индеец.
Известно, что война долгое время служила самой надежной и самой быстрой каретой цивилизации. Бразильцы поступали так же, как упомянутый индеец: они шли в первых рядах по пути цивилизации, иными словами, воевали, защищая и расширяя свои завоевания.
В 1824 году, шестнадцать лет спустя после основания Люзо-Бразильской империи, король Жуан, которого французские войска изгнали из Португалии, провозгласил независимость Бразилии. Оставалось решить с Перу, своим соседом, вопрос о границах нового государства.
Это было непросто. Если Бразилия желала простираться до реки Напо, то Перу претендовала на территорию до озера Эга. Бразилия, выступавшая против вытеснения индейцев с берегов Амазонки испано-бразильскими миссиями, приняла решение захватить остров, расположенный чуть ниже Табатинги, и установить там заставу. С тех пор граница между двумя странами проходит по середине острова Ронд.
Выше этого места, на территории Перу, река, как мы уже упоминали, называется Мараньон, а ниже, на бразильской территории, именуется Амазонкой.
Вечером двадцать пятого июня жангада остановилась перед Табатингой, первым бразильским поселением на берегу Амазонки, у самого устья ее одноименного притока. Жоам Гарраль решил провести здесь не менее суток, чтобы дать отдохнуть экипажу. Отправление назначили на утро 27 июня. На этот раз Якита с дочерью выразили желание сойти на берег и ознакомиться с окрестностями.
Уже несколько лет, как заставу с острова Ронд перенесли в Табатингу, и она стала гарнизонным городком. Гарнизон состоит всего из девяти солдат-индейцев, во главе с сержантом, который и считается комендантом форта. Берег высотой в тридцать футов заменяет крошечному форту крепостной вал. Комендант помещается в двух хижинах, поставленных под прямым углом друг к другу, а солдаты занимают длинный барак в ста шагах от него.
Группа хижин на берегу как две капли воды похожа на другие селения и деревушки, разбросанные по берегам Амазонки; ее отличает лишь бразильское знамя, поднятое на длинном шесте над вечно пустующей будкой часового, да еще четыре бронзовые камнеметные пушечки, готовые обстрелять любое судно, приближающееся к берегу без соблюдения правил.
Что до самой деревни, она разместилась внизу, по ту сторону «крепости». Дорога, вернее, овражек, затененный фикусами и миртами, приводит к ней через несколько минут. Там, на изрезанном промоинами глинистом обрыве, вокруг сельской площади сгрудились десятка полтора хижин, крытых пальмовыми листьями. Население около четырехсот человек, почти сплошь индейцы, в том числе и кочевые.
Окрестности Табатинги очаровательны, особенно близ широкого устья Жавари. На берегу растут красивые деревья, среди которых много пальм; из гибких пальмовых волокон плетут гамаки и рыболовные сети — предметы местной торговли. Это один из самых живописных уголков на Верхней Амазонке.
Есть надежда, что в недалеком будущем Табатинга превратится в крупную гавань, где будут останавливаться бразильские пароходы, идущие вверх по реке, и перуанские суда, спускающиеся в ее низовья. Для английской или американской деревни такого местоположения было бы достаточно, чтобы за несколько лет стать крупным торговым центром.
Разумеется, в Табатинге, расположенной более чем в шестистах лье от океана, морские приливы и отливы не ощущаются. Однако в дни, предшествующие новолунию и полнолунию, громадный водяной вал, называемый «поророку», трое суток вздувает воды Амазонки и гонит их назад со скоростью семнадцать километров в час. Говорят, что в такие дни уровень воды в реке поднимается от устья до самой бразильской границы.
Для Якиты, Миньи и Лины это было первое знакомство с Бразилией, и немудрено, что они придавали ему большое значение.
Прежде чем сойти с жангады, Фрагозо зашел к Жоаму Гарралю, и между ними произошел следующий разговор.
— Господин Гарраль,— сказал Фрагозо,— вы приютили меня на фазенде, одевали, кормили, поили — словом, оказали редкое гостеприимство. Я должен…
— Вы мне ровно ничего не должны, друг мой,— прервал его Жоам Гарраль.— Так что не стоит и говорить…
— О, я не о том! — воскликнул Фрагозо.— Ведь я все равно сейчас не в состоянии отблагодарить вас за все. Но теперь мы на бразильской земле, которую мне никогда не довелось бы снова увидеть, кабы не та лиана…
— За это вам надо благодарить только Лину,— снова остановил его Жоам Гарраль.
— Да, я знаю,— ответил Фрагозо,— и никогда не забуду, чем я обязан и ей и вам…
— Можно подумать, Фрагозо, что вы пришли попрощаться со мной! — улыбнулся Гарраль.— Разве вы собираетесь остаться в Табатинге?
— Ни за что на свете, господин Гарраль, раз уж вы позволили мне ехать с вами до Белена, где я надеюсь снова заняться своим ремеслом!
— А коли так, мой друг, о чем же вы хотите меня просить?
— Я хотел только спросить вас, не разрешите ли вы мне немного подзаработать по дороге? У меня уже чешутся руки,— ведь этак можно и сноровку потерять! К тому же горсточка рейсов так приятно звенит в кармане, особенно когда их честно заработаешь! Вы знаете, господин Гарраль, что цирюльник, он же и парикмахер (из уважения к господину Маноэлю я не смею сказать: он же и лекарь), всегда находит себе клиентов в деревнях на Верхней Амазонке.
— Особенно среди бразильцев,— заметил Жоам Гарраль,— потому что туземцы…
— Прошу прощения,— возразил Фрагозо,— особенно среди туземцев! Правда, им не приходится брить бороду, раз природа поскупилась и лишила их этого украшения, но всегда находятся головы, которые нужно причесать по последней моде. Туземцы очень любят причесываться — и мужчины и женщины! Стоит мне только выйти на площадь в Табатинге с бильбоке в руках,— сначала их привлекает бильбоке: я очень недурно играю,— и не пройдет десяти минут, как меня со всех сторон обступят индейцы и индианки. Надо видеть, как они ссорятся, добиваясь моего внимания! Останься я здесь на месяц, и все племя тикуна было бы причесано моими руками. Тотчас разнесся бы слух, что Горячие Щипцы — так они меня прозвали — снова в Табатинге. Я побывал тут уже два раза, и мои ножницы, право же, творили чудеса! Вот только нельзя слишком часто возвращаться на одно и то же место: сеньорины-индианки не похожи на наших модниц, причесывающихся каждый день. Нет! Уж если индианка причешется, так не меньше чем на год, и целый год всеми силами будет оберегать сооружение, которое я построю из ее волос, и довольно умело, смею вас уверить! Вот уж скоро год, как я не был в Табатинге и, наверное, найду свою хибарку в развалинах. Если вы ничего не имеете против, господин Гарраль, мне хотелось бы еще раз доказать, что я заслуживаю доброй репутации, которой пользуюсь в здешних краях. Но для меня это прежде всего вопрос денег, а не самолюбия, уверяю вас!
