Богуслав Шнайдер - Золотой треугольник
Я побрел к отелю. На узкой улочке какой-то толстый офицер выкрикивал по рации приказания — он выглядел словно Наполеон во время сражения под Аустерлицем.
— Нет ли у тебя полиэтиленового мешочка? — спросил я у китайца и в нескольких словах объяснил ему, в чем дело. Дескать, я хочу, чтобы меня арестовали.
Он заулыбался:
— Сейчас сделаем, — и стал шарить по полкам. — Офицер, который там стоит, Прасад, самый большой болван в городе. Командует отрядом уголовной полиции, а пыжится, словно ему принадлежит полкоролевства. Меня ненавидит. Завидует моим успехам. У него тоже небольшой отель — неподалеку отсюда, но туристов туда калачом не заманишь. Он уже несколько раз устраивал облаву прямо здесь, у меня. Грозил моим клиентам неприятностями и сманивал их переехать к нему.
Продолжая говорить, китаец достал полиэтиленовую пленку. Перегнул пополам, потом зажег свечу, взял линейку, обернул ее полиэтиленом и подержал над пламенем. Края пленки склеились, получился маленький аккуратный мешочек.
— Что туда положим?
— Что-нибудь белое. Муку или сахарную пудру… — предложил я.
— Нету.
— Тогда соль.
Китаец взял с ближайшего стола солонку и высыпал ее содержимое в мешочек. Затем подержал над свечой края мешочка и срезал ножницами остаток полиэтилена — получилась подушечка, наполненная белым порошком. Он действовал уверенно и ловко; было ясно, что проделывает он это не впервые. Наверняка ему известно о наркотиках больше, чем писалось в газетах.
— Думаешь, тебя задержат? — с надеждой спросил он.
— Надолго, конечно, нет — не за что. Возможно, ночь удастся провести в каталажке.
Китаец задумался, потом вышел в кухоньку и вернулся с небольшим зеленым плодом, с виду похожим на незрелый орех.
— Если спросят, зачем ты носишь в кармане соль, скажи, что ужасно любишь эти фрукты.
Я кивнул и сунул мешочек вместе с плодом в передний карман джинсов.
— Часто у вас бывают облавы?
Китаец презрительно хмыкнул:
— Каждый вечер. И всегда на одном и том же месте.
— Но время-то хоть меняют?
— Нет. Начинают в шесть.
На прощание он дал мне последний совет:
— За Прасадом следи в оба. О нем и среди полицейских ходит дурная слава, а это кое-что да значит. Такой дурак никогда никого не поймает, а если его люди и выловят кого, долго держать за решеткой он не будет — слишком продажен. Потому он и устраивает на улицах спектакли, чтобы никто не сказал, будто ему зря платят жалованье.
За окном уже смеркалось, но свистки на улице предупредили бы об опасности и слепого. Полицейские все еще останавливали и осматривали автомобили и пешеходов, но их рвение заметно поостыло.
Я направился к ближайшему патрулю, при свете фонаря его было видно издалека. Полицейский с автоматом жестом остановил меня. Вся сцена походила на пантомиму, не было произнесено ни единого слова. Еще один жест: поднять руки. Я неохотно подчинился.
Он обшарил мои задние карманы, скользнул ладонями по коленям. Обнаружил только носовой платок. Потом повторил ту же процедуру спереди. Ощупывая правый карман, его пальцы замерли, а затем скользнули внутрь. Все разыгрывалось как по нотам. Мгновение он пялил глаза на мешочек с белым порошком, потом обрадованно крикнул что-то во тьму. Подбежали двое полицейских. Не долго думая, один из них разорвал пакетик и, послюнив палец, сунул внутрь. Засмеялся, бросил несколько пренебрежительных слов. Соль с горьковатым героином и правда не спутаешь. Попытка попасть под арест не удалась.
Все, кроме разочарованного полицейского, сделавшего такое «сенсационное открытие», заулыбались. Тем не менее в качестве единственной добычи меня все же препроводили к шефу. Прасад стоял в той же позе, с важным видом опираясь на мотоцикл с рацией.
— Почему соль? — спросил он по-английски, выслушав рапорт подчиненных. Не стоило зря его дразнить.
— Я солить, — приспособился я к его английскому и достал из кармана никем не обнаруженный зеленый плод. — Только соль сыпаться. Потому заклеить. А теперь соль — тю-тю.
— Тю-тю, — злорадно согласился он. И потерял ко мне всякий интерес. Для командира ударной группы он выглядел не слишком глубокомысленным.
— Вы кого-нибудь поймать? — спросил я, чтобы продолжить беседу.
— Нет, — нехотя признался он и стал меня разглядывать. — Где ты жить?
Да, не мешало бы ему пройти хотя бы языковые курсы для начинающих.
— В отеле за углом.
— У китаец? — настроение начальника упало еще на один градус.
— Да.
— Китаец торгует героин, — важно объявил он.
— Почему же вы его не арестуете? — допытывался я.
— Когда-нибудь посадить, — хмуро заметил начальник. — Китаец хитра.
В последнем я не сомневался. Тот был явно на два порядка хитрее своего соперника.
— Вы часто арестовываете торговцев наркотиками? — непринужденно продолжал я.
— Я посадить много.
— И туристов?
— Месяц назад посадить два австралиец в отеле «Президент», — похвастал он.
— Так это были вы! — восхищенно воскликнул я. — Я видел их фотографии в газетах.
— Да. Я конфисковать целый чемодан, — скромно сообщил начальник.
В душе я усмехнулся. Снимок чемодана, набитого полукилограммовыми мешочками с героином, был сделан в Бангкоке. Прасад явно не мог иметь с этим ничего общего.
Регулярные облавы, проводимые с помпой, в сопровождении оркестра свистулек, напоминали второразрядную оперетку, без конца повторяемую на потеху провинциальной публике. Настоящий полицейский никогда не унизится до подобных шоу. Да он в них и не нуждается. А вот менее способному приходится к ним прибегать. И вообще он не удержался бы в полиции без влиятельных родственников или взяток.
Коррупция в таиландской полиции ни для кого не составляет тайны. Скандалы следуют один за другим — как на конвейере. Постепенно из тюрьмы удалось бежать всем задержанным главарям торговли наркотиками. Другие, охраняемые влиятельными знакомыми, вовсе не были арестованы. Попадалась только мелкая рыбешка.
Классический пример — побег Лао Су, одного из королей торговли героином. Заключенный не дождался в камере вынесения смертного приговора, который, без сомнения, его ожидал. Еще до начала судебного процесса он пожаловался на острую боль в ухе. Надзиратели отвезли его на консультацию в тюремную больницу, откуда он бесследно исчез. Следствие показало, что побег помогли совершить люди в полицейской форме, но установить их имена так и не удалось.
Подобные вещи не исключение и в других странах. Даже в более бдительно охраняемых американских и итальянских тюрьмах умирают нежелательные свидетели (например, убийца Кид Твист Рилее, который в начале 40-х годов начал давать показания против главарей мафии, каким-то чудом умудрился выпасть из окна, несмотря на то что его днем и ночью стерегли семнадцать детективов ФБР). Убийства нежелательных свидетелей или побеги из прекрасно охраняемых тюрем стали составной частью деятельности преступного мира, который за единовременную услугу может заплатить больше, чем заработает за всю жизнь не только рядовой надзиратель, но и сам начальник тюрьмы.
