Вавилонская башня - Эвелин Кленгель-Брандт
Достоверное свидетельство
в пользу существования зиккурата Этеменанки
До сих пор все сказанное нами о начальном периоде истории возникновения Вавилонской башни отягощено многими сомнениями. И только надписи ассирийского царя Синаххериба позволяют нам наконец встать на твердую историческую почву. Башня упоминается в одной из победных надписей Синаххериба, где речь идет о взятии и почти полном разрушении Вавилона (в 689 году до нашей эры). Поход Синаххериба следует рассматривать как одну из самых больших катастроф в бурной истории этого города. Едва ли хотя бы одно значительное здание избежало предписанного завоевателем разрушения. Синаххериб в своих надписях сообщает об этом следующее: «Город и его дома от фундамента до стен я разрушил, опустошил и сжег огнем. Городскую стену и внешнюю стену, храмы и богов, храмовую башню из кирпичей и глины, сколько их там было, я снес и сбросил в канал Арахту. Посреди города я прорыл каналы, затопил их дно водой и (таким образом) нарушил связь фундаментов. Я сделал разрушение более полным, чем при потопе»{16}. Хотя в надписи Синаххериба башня не названа именем Этеменанки, все же можно считать, что речь идет об одной из построек-предшественниц Вавилонской башни. О том, кто и когда возвел разрушенный Синаххерибом зиккурат, не говорится.
Сын и преемник Синаххериба Асархадцон (680–669 годы до нашей эры) вступил на престол после того, как его отец был убит. Асархадцон отнесся неодобрительно к разрушению Вавилона, он пытался искать причины таких действий своего отца в поведении самих вавилонян, которые, дескать, прогневили богов и тем самым навлекли на себя наказание, а Синаххериб, пожелавший усмирить строптивый город, постоянно сопротивлявшийся ассирийскому владычеству, зашел слишком далеко. Однако даже разрушение святилищ не уничтожило влияния вавилонских богов и выступавшего от их имени жречества; Ассирии и в дальнейшем приходилось их опасаться. Поэтому Асархаддон стремился загладить обиду, нанесенную Вавилону его отцом. В своих надписях он давал объяснение предшествующим событиям и писал о жителях Вавилона следующее: «Они отвечали друг другу снова и снова устами: «Да», а сердцем: «Нет» и говорили таким образом неправду… Слабого связывали и дарили его сильному. В городе были угнетение и подкуп. День за днем, без конца, один крал имущество другого… На имущество Эсагилы, дворца богов, места, не доступного для непосвященных, наложили они свою руку и слали серебро, золото и драгоценные камни в Элам в качестве платы за помощь против Ассирии». В виде наказания за эти преступления Мардук, по словам Асархаддона, начертал на таблицах судьбы, что город должен обезлюдеть на семьдесят лет, «однако Мардук тут же написал — «одиннадцать лет»; он сжалился и сказал; «Мир»!»{17}
Асархаддон взялся за возобновление Эсагилы и зиккурата с особым рвением. Его строительные надписи сообщают много интересных подробностей о приготовлениях и церемониях, проведенных в связи с этим. Прежде чем приступить к строительству, вопрошали оракулов и собирали предсказания, на что ушли долгие месяцы. И только после этого началась сама работа. «И я призвал всех своих рабочих и всю страну Кардуниаш (т. е. Вавилонию). Деревья и болотный тростник срубали они топорами или вырывали с корнем. Воду Евфрата, причинившую опустошения, я удалил оттуда. В прежнее русло я отвел ее{18}. Святилище Эсагилу, «дворец богов», я заставил восстановить во всем его прежнем блеске. Храмовую башню Этеменанки я заставил построить на ее старом месте площадью 180 локтей в длину и 180 локтей в 19 ширину»{19}.
После смерти Асархаддона царство было поделено между обоими его сыновьями. Ашшурбанапал (668–626 годы до нашей эры) получил коренную территорию — Ассирию, а Шамаш-шум-укин — Южную Месопотамию со столицей Вавилоном. Вскоре между братьями возникли трения, так как Шамаш-шум-укин, очевидно, вступил в сговор с Эламом и другими врагами Ассирии с целью захвата полной власти. Во всяком случае, именно так описывал ситуацию Ашшурбанапал в своих анналах, горько жалуясь на коварство брата. В конце концов ему пришлось взяться за оружие; Шамаш-шум-укин вместе со своей семьей погиб в пламени дворца в Вавилоне.
Еще при жизни брата, пока между ними царило согласие, Ашшурбанапал позаботился о восстановлении и продолжении многих построек в Вавилоне. Он с гордостью сообщает об этом в ряде своих надписей: «Дело Эсагилы, которое мой отец, мой родитель, не довел до конца, я завершил. Я установил регулярные жертвоприношения для Эсагилы и богов Вавилона и ввел привилегии для Вавилона. Чтобы сильный не угнетал слабого, я поставил Шаман-шум-укина, моего любимого брата, на царство над Вавилоном»{20}.
О проведении Ашшурбанапалом работ на зиккурате свидетельствуют и надписи, оттиснутые на кирпичах. Царь считал себя ответственным не только за поддержание храмов Вавилона, он также производил перестройки и осуществлял новые постройки в других южномесопотамских культовых центрах, например в Уре, не говоря о работах в храмах и дворцах Ассирии. Хотя в Ассирию и поступали большие доходы в виде военной добычи и дани, обширная строительная деятельность ложилась огромным бременем на бюджет государства. При реставрации дело не ограничивалось обновлением самого сооружения — дорогостоящее внутреннее убранство, а также жертвоприношения и церемонии тоже требовали больших расходов.
Итак, башня Этеменанки усердно отстраивалась на протяжении всех лет правления обоих последних великих царей, занимавших ассирийский трон. Сооружение за это время достигло размеров, засвидетельствованных для нововавилонского периода. Было ли оно полностью завершено, сегодня сказать трудно.
Новое крупное сооружение
После падения Ассирийского царства Вавилон пережил при халдейской династии Набопаласара
