Люциан Воляновский - Почта в Никогда-Никогда
Таким образом, Большой Билл, в распоряжении которого были десятки миллионов долларов, предназначенных для рекламы шерсти, оказался под обстрелом не только гнилыми овощами и тухлыми яйцами, но и серьезной критики. Австралийцы задумались, не употребить ли эти суммы на улучшение породы овец или на благоустройство ферм. Но все это не так просто. Кому следует оказать помощь? И будет ли фермер платить за ту помощь, которую получит его сосед?..
Ну, а что же дальше? У овец много врагов. В Англии за зиму 1946/47 года мороз погубил больше миллиона голов этих животных, муха цеце притаилась на пастбищах Центральной Африки. В Новой Зеландии попуган, вытесненные человеком из лесов в недоступные горы, внезапно пристрастились к мясной пище. Они вырывают большие куски свежей баранины прямо из спин только что остриженных овец. В Южной Африке павианы нападают на ягнят, вспарывают им брюхо и выедают сферментированное молоко.
Однако овцы все еще пасутся. Во всем мире и в Австралии тоже. Их владельцы обеспокоены конкуренцией большой химии. Как бы не пришлось лорду-канцлеру пересесть с мешка с шерстью на канистру с бензином или даже на реторту. Это, конечно, шутка, но мир меняется — могут измениться и сами символы благосостояния.
Баран, баран — шелк!
Ферма мистера Прэлла, где я проходил курс овцеводства, лежит на пути между Сиднеем и Канберрой. Как все люди, стремящиеся кое-чего достигнуть в своей профессии, вся семья овцеводов посвящает своему делу всю жизнь.
Стоит австралийская зима, время июльских заморозков, огонь весело трещит в камине, в то время как гостеприимные хозяева раскрывают любовные тайны своих овец. Вновь оживают воспоминания о тех упоительных ночах на пастбище, когда знаменитый «638-46» нашептывал нежности в лохматое ушко «462-41», блея, что без нее и у травы не тот вкус, что он, как баран, готов мчаться за ней хоть на край света и поднимет на рога любого, кто попытается помешать его счастью. Эти цифры — не номера телефонов, а условные знаки, свидетельствующие о том, что здесь идет повествование о романе в высших кругах овечьего общества, что влюбленные вписаны в общеавстралийский альманах, скрупулезно перечисляющий признаки чистой породы.
Тут не помогут никакие приемы и уловки, знатоки овечьей геральдики бдительны и неподкупны. Легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем нечистопородному ягненку быть включенным в список благородно-рожденных.
«Не заставляй меня долго ждать, сними шубку, дорогая», — страстно проблеял «638-46», и наконец под мелодичный звон колокольчиков, подвешенных на шеях влюбленных, было зачато дитя, завоевавшее золотые медали на всех сельскохозяйственных выставках. Эти «сильные мира сего» не имеют нрава на личную жизнь, их интрижки подчинены пользе страны. В данном случае речь идет о штате Новый Южный Уэльс. С давних пор борется он с Квинслендом за первенство в овцеводстве…
Итак, молодую пару соединил предусмотрительный мистер Прэлл, который вкладывает в сватовство овец всю свою страсть. В его доме на каминной доске стоят фотографии в красивых рамках, напоминающие о важнейших семейных событиях. Вот Джон, когда он поступил в университет, здесь же, рядом, сфотографированный в профиль кудрявый, живой блеющий комод на коротеньких ножках — номер «426-39» из стада мистера Прэлла. Тут же свадебный снимок Мод, потом памятная фотография толпы, благоговейно и сосредоточенно глядящей на «317-42», барана — лауреата сельскохозяйственной выставки в Аделаиде, дальше Боб сходит по трапу транспортного самолета, возвращаясь с войны… Столько волнений, столько воспоминаний…
Фигаро здесь, Фигаро там
Благодаря энтузиазму и знаниям именно таких овцеводов, как этот мистер Прэлл, овцы так размножились, что их поголовье сейчас в пятнадцать раз больше, чем численность всего населения Австралии. Австралийские овцы стараются как могут, чтобы фабрики по переработке шерсти не простаивали; от скромных трех фунтов они дошли сейчас до десяти, которые каждая овца кладет на алтарь австралийского экспорта. Овца благородной породы носит такую пышную шубу, что трудно понять, как держится этот кудрявый колосс на четырех тоненьких ножках. Овцеводство очень страдает от колебаний цен на рынке. Снижение цен — целая проблема; в принципе можно на стричь овцу до следующего года, по в этом случае ухудшается качество шерсти, а кроме того, кто знает, как оценят ее через год.
Шерсть, снятую с тридцати овец, прессуют в кипы весом сто тридцать — сто сорок килограммов. Очень забавно выглядят овечки после стрижки, когда они трусцой возвращаются на свои пастбища. Австралийские овцы никогда не находятся под крышей, да и вообще овцеводство не требует от человека слишком сложных операций. Этот нетрудоемкий процесс очень подходит для Австралии, где наемный труд дорог.
Но на пути между пастбищем Нового Южного Уэльса или Квинсленда и рынками сбыта есть еще одно серьезное препятствие, которое нельзя обойти. Ведь овец должен стричь «овечий парикмахер», мастер среди мастеров, артист в своей области.
Рекорды стрижки колеблются в пределах одной минуты. Речь идет, разумеется, об электрострижке; и не думаю, чтобы хоть где-нибудь в Австралии эта операция не была бы еще механизирована. Пациент бодается и рвется, но «Фигаро», придерживая его коленями, плавными движениями снимает шерсть от носа до кончика хвоста. Шерсть худшего качества с брюха и ног складывается отдельно. Если «парикмахер» случайно порежет овцу, стрижка немедленно прекращается, так как ранки открывают доступ инфекции, опасной для жизни животного.
Профессионал стрижет по триста овец в день. Это такая тяжелая работа, что в Новой Зеландии был случай, когда здоровый тридцатилетний мужчина умер, остригая триста двенадцатую овцу…
«Овечий парикмахер» играет значительную роль в австралийской экономике. Еще в прошлом столетии люди этой профессии объединились в профессиональный союз, который дал начало рабочему движению[26]. Работают они артелями; того, кто стрижет свыше трехсот овец в день, зовут на профессиональном языке «броненосцем»; «пушкой» называют работника, который постоянно стрижет свыше двухсот штук за одну смену.
Для этой профессии существуют различные системы труда и оплаты. Есть специалисты, которые переправляются самолетами из штата в штат, лишь бы истратить на переезды как можно меньше времени. В современной Австралии произошла настоящая революция в области транспортировки этих артелей; из договоров, которые они заключают с владельцами отар, исключаются устаревшие пункты, запрещающие «самцам верблюдов вступать на территорию хозяйств», или пункты, обязующие фермеров «устраивать загоны для лошадей, на которых приехала артель стригалей». Теперь стригали добиваются гаражей… Ведутся споры об устройстве жилых бараков, так как фермеры не хотят вкладывать деньги в эти постройки, пустующие по крайней мере одиннадцать месяцев в году. Контракты решительно запрещают распивать спиртные напитки в этих помещениях, что грозит штрафом в пятьдесят фунтов. Однако трудно себе представить, чтобы люди, которые много месяцев находятся вдали от дома и занимаются таким изнурительным трудом, могли соблюдать это правило…
