Жюль Верн - Жангада
Следующие два дня, в зависимости от причуд течения, жангада плыла то вдоль правого берега, то вдоль левого, но ни разу ни за что не зацепившись своим деревянным каркасом. Пассажиры ее уже вполне освоились с новой жизнью. Жоам Гарраль предоставил сыну вести дела, а сам, запершись в своей комнате, целыми днями размышлял и писал.
Бенито зорко следил за всем, толковал с лоцманом и проверял правильность взятого курса. Якита с дочерью и Маноэлем большею частью держались вместе, обсуждая планы на будущее или прогуливаясь по жангаде. Жизнь семьи нисколько не изменилась, а Бенито даже не упускал случая поохотиться. Порой ему недоставало лесов Икитоса с их хищными зверями, зато здесь целыми стаями летали над водой птицы и, случалось, садились прямо на жангаду. Если они годились в пищу, Бенито стрелял, и тут уж Минья не возражала, ибо эту дичь подавали к столу; но когда появлялись серые и желтые цапли или розовые и белые ибисы, которые в изобилии водятся на берегах реки, он не трогал их, щадя чувства сестры. Только одной птице не было от него пощады: птице кайарара, из породы поганок[37], которая одинаково ловко плавает, ныряет и летает; голос у нее пренеприятный, она несъедобна, но зато имеет очень ценный пух, которым торгуют на всех рынках в бассейне Амазонки.
Наконец, миновав деревню Омагуа и устье Амбиаку, жангада к вечеру одиннадцатого июня пришла в Певас и причалила к берегу.
До наступления темноты оставалось еще несколько часов, Бенито, взяв с собой расторопного Фрагозо, вышел на берег и отправился поохотиться в чаще, неподалеку от селения. Один агути и один кабиэ[38], не считая дюжины куропаток, пополнили запасы путешественников после этой удачной вылазки.
В Певасе, насчитывающем двести шестьдесят жителей, Бенито рассчитывал выменять кое-какие товары у братьев-миссионеров, которые не брезговали и оптовой торговлей. Но последние только что отправили тюки сальсапарели и запасы каучука в низовья Амазонки, поэтому их склады оказались пусты.
С восходом солнца жангада снова двинулась в путь и прошла между островами Ятио и Кошикинас, оставив справа деревеньку того же названия. На правом берегу путешественники разглядели несколько безымянных притоков. Один раз там ненадолго показалась кучка туземцев с бритыми головами, татуировкой на щеках и на лбу, с круглыми металлическими пластинками в ноздрях и в нижней губе. Они были вооружены стрелами и сарбаканами[39], но не пустили их в ход и не попытались войти в сношения с жангадой.
Глава XI
ОТ ПЕВАСА ДО ГРАНИЦЫ
Прошло несколько дней. Плавание продолжалось без происшествий. Ночи стояли такие ясные, что длинный плот спокойно плыл, нигде не причаливая. Казалось, что не жангада скользит вперед, а живописные речные берега бегут назад, будто уходящие за кулисы театральные декорации. Глаз не мог противиться этому обману, и всем чудилось, будто жангада стоит неподвижно между уплывающими берегами.
Плот шел без остановок, и Бенито не мог охотиться на берегу, и тогда наступал черед дня рыбной ловли. В реке водилось множество превосходной рыбы: пако, суруби, гамитана, очень нежные на вкус; большие скаты дуридари, с розовым брюхом и черной спиной, покрытой ядовитыми шипами; целые стаи мелких кандиру из породы сомовых — эта малая рыбешка густо облепляет ноги купальщика, имевшего неосторожность заплыть в их владения.
Воды Амазонки богаты и водяными животными, порой они часами следовали за плотом. Среди них встречались гигантские пираруку длиной в десять — двенадцать футов, покрытые панцирем из широких чешуек с алой каймой. Мясо их ценят туземцы, но наши путешественники их не ловили. Речные дельфины, стада которых резвились вокруг жангады, выскакивали то спереди, то позади плота. Взметая целые фонтаны воды, они оживляли речной пейзаж; солнечные лучи, преломляясь в брызгах, сверкали всеми цветами радуги. Порой было слышно, как дельфиньи хвосты бьют по бревнам.
Шестнадцатого июня жангада, лавируя между берегами, благополучно миновала ряд отмелей, а вечером следующего дня пристала у деревни Мороморос, на левом берегу Амазонки. Сутки спустя она проплыла мимо устьев Атакоари и Коча, затем мимо фуро — канала, соединяющего реку с озером Кабелло-Коча на правом берегу, и вошла в гавань у миссии Коча.
Здесь была страна племени марахуас. Их отличали длинные волосы, рот украшался целым веером пальмовых шипов длиной в шесть дюймов, что придавало лицу кошачье выражение. Поль Марко считает, что так они добивались сходства с тигром, отвага, сила и хитрость которого вызывали у них восхищение. Женщины курили сигары, держа их зубами зажженным концом внутрь. Все, как и почитаемый ими царь амазонских лесов, не имели никакой одежды, если не считать узкой полоски ткани, опоясывающей чресла.
Во главе миссии стоял в ту пору францисканский монах, который посетил отца Пассанью. Жоам Гарраль встретил гостя очень радушно и пригласил его отобедать на жангаде.
В тот день повариха-индианка приготовила обед, делавший ей честь: традиционный бульон, приправленный душистыми травами; лепешки из маниоковой муки, замешанной на мясном бульоне и протертых томатах; дичь с рисом под острым соусом; овощное блюдо с перцем и на десерт — холодный пирог с корицей. Такой обед был бы в диковинку бедному монаху, вынужденному сидеть на скудной монастырской диете. Но францисканец спешил к больному индейцу в Коса. Он поблагодарил гостеприимных хозяев и ушел, унося с собой подарки, для новообращенных членов миссии.
Два последующих дня принесли много беспокойства Араужо. Русло реки мало-помалу расширялось, но островов появлялось все больше, и течение, стесненное этими препятствиями, становилось все быстрее. Пришлось принимать большие предосторожности, чтобы пройти между островами Кабелло-Коча, Тарапот, Какао, и делать частые остановки, чтобы не сесть на мель. В таких случаях вся команда дружно бралась за шесты. Наконец, к вечеру двадцатого июня, на левом берегу реки показалась Нуэстра Синьора-де-Лорето.
Лорето был последним населенным пунктом в Перу, перед бразильской границей. В настоящее время это просто небольшая деревня с двумя десятками домов, расположенных на холмистом берегу, глинистые склоны которого как будто окрашены яркой охрой. Деревню основали в 1770 году миссионеры-иезуиты. Эти края населяют индейцы тикумас. Кожа туземцев красноватого цвета, волосы густые, лица, словно лаковый китайский столик, разрисованы цветными полосами. Одежда как женщин, так и мужчин — лоскутки ткани на груди и бедрах. Теперь на берегах Атакоари насчитывается не более двух сотен краснокожих — жалкий остаток некогда могучего племени с великими предводителями.
