Тур Хейердал - В поисках рая
Мы смотрели на каменные плиты, словно исписанные неведомым шифром. Впервые в этих местах были открыты наскальные изображения. Тщательно приглядевшись, мы увидели среди них не только человеческие фигуры, но и рыб, черепах, магические маски, большие, широко раскрытые глаза.
Некоторые рисунки мы не смогли разобрать. Что это: тысяченожки, раки или длинные ладьи с веслами? Кое-что было стерто временем. И какое же тут множество изображений!
Рядом в зарослях мы нашли каменную площадку, окаймленную стеной, на которой были высечены огромные глаза. Может быть, это развалины древнего храма?
…Вечерело. Островитяне торопились домой, мы отпустили их, вознаградив за помощь. Косые лучи солнца еще освещали грани каменных плит, придавая гротескным фигурам особую рельефность.
Когда над лесом взошла луна, мы уже лежали па своих бамбуковых нарах. Спать не хотелось. Мы думали о безжизненных изображениях, которые исполняют свой танец при свете луны… Думали о вымершем народе, который некогда владел островами — от Маркизского архипелага до Пасхи. И что-то подсказывало нам, что можно найти еще немало скрытых следов древней культуры в глухих дебрях Фату-Хивы — острова, забытого наукой.
Остров Фату-Хива:1 — берег, на котором мы высадились; 2 — наша бамбуковая хижина; 3- наскальные изображения; 4—древние развалины и черепа; 5 — неизведанные горные плато; 6 — лес, охраняемый табу; 7- "ночная вода"; 8 —развалины, истуканы и рисунки на камне; 9 —наша "свайная хижина" в долине Уиа; 10—пещера — наше последнее убежище
Лежа на спине каждый в своей заводи, мы уписывали апельсины. Огромные листья, свисающие над рекой, защищали нас от обжигающих лучей полуденного солнца. Нас окружал пышный тропический зеленый мир. Высоко-высоко в небе косматые кроны венчали замшелые стволы кокосовых пальм. Солнечные лучи переливались на белом оперении двух диких голубей, которым ветер никак не давал сесть на ветви.
Мы наслаждались прохладой в журчащем горном потоке. Приметив на воде плывущие из чащи борао желтые цветки, спорили, какой из них быстрее доплывет. И собирали пищу к обеду — крадущихся раков, которых привлекали в заводь наши белые ноги.
Бодрость после купания и упоение жизнью в пышном пальмовом лесу переполняли душу, когда мы, выйдя на берег, пошли домой, в нашу бамбуковую лачугу. По дороге мы выдернули из земли несколько клубней таро — вот и гарнир к ракам.
Неожиданно на тропе показался всадник. Он ехал в лес за плодами хлебного дерева, а заодно прихватил для нас из деревни кусок свинины, который был завернут в большие листья. Почти две недели мы не видели людей. Всадник выглядел очень скверно, и нас пронизал холодок, когда он спросил — не дошла ли сюда чума? Оказалось, что шхуна «Моана», зайдя за копрой в соседнюю долину Ханававе, принесла на остров болезнь. Теперь там все хворают и в долине Омоа тоже. Многие умерли, сам он только что выздоровел…
— Сюда болезнь позднее придет, вы на отшибе живете. — Болезненно бледный островитянин улыбнулся нам и причмокнул, подгоняя лошадь вверх по тропе.
Мы посмотрели на свои руки, на завернутое в листья мясо… Вот тебе и тропический рай!.. Эпидемия. Скоро и до нас доберется.
Обед никак не хотел лезть в горло.
День проходил за днем, мы ждали чумы. И она явилась. Мы приготовились к самому худшему. Но дальше боли в горле (у меня) и расстройства желудка (у Лив) дело не пошло. Лив поминутно бегала в пальмовую рощицу поодаль. А затем «чума» и вовсе прошла. Мы от души смеялись: подумаешь, легкий грипп, только и всего!
Но вот однажды к нам постучался наш друг, звонарь Тиоти. Он был очень бледен, сильно кашлял, глаза блестели от жара. Мы не узнавали долговязого весельчака.
— Мсье не мог бы спуститься, сфотографировать последнего сына Тиоти? Остальных детей унесла чума.
Понурившись, он брел впереди меня вниз по долине.
В деревне дело обстояло совсем плохо. Всюду резали свиней: чуть ли не в каждой хижине шли поминки. Настроение у всех было мрачное.
Облачившись в европейскую одежду, островитяне ходили навещать больных. Врачей на острове не было, и некуда ехать за помощью. Никто им не рассказывал о бактериях, и они мало заботились о чистоте. С ужасом входил я в темные дощатые домики, где рядом со здоровыми лежали, кашляя, умирающие.
Белые сбывают островитянам самые скверные товары, прививают им свои худшие пороки, а хорошие стороны европейской культуры сюда не доходят. Полинезийцы обречены на гибель. У них не было иммунитета против болезней, которые сюда завезли европейцы. В этом белых трудно винить. Теперь иммунитет выработался— зато нет знаний, которые помогали бы бороться с болезнями. В этом виноваты белые.
Если бы мы жили в таких условиях, как островитяне, мы бы очень скоро все повымирали. Большинство из них поражено болезнями, которые нас бы тотчас скосили. Но островитяне привычны к ним с детства. Для них болезнь — нечто неизбежное… И только когда ко всему еще добавится грипп или пьянство, организм не выдерживает. Вот почему легкий грипп на этих островах — та же чума.
Старик Иоане трудился без передышки. Он был местным столяром и гробовщиком. Когда болезнь валила с ног кого-нибудь из его односельчан, Иоане приходил к нему в дом и прямо у постели больного сколачивал гроб. Говорите про полинезийцев что хотите, но смерти они не боятся. Для них смерть — возможность встретиться с предками, свидетелями славного прошлого острова, увидеть своих умерших друзей.
При жизни островитяне никогда не обувались. Даже на званый обед, когда полагалось надевать соломенную шляпу, шорты и пиджак, они приходили босиком. Возможно, дело в том, что у них очень широкие ступни. Но после смерти, когда тесная обувь уже не страшна, их обували в чистые белые тапочки. На тот свет покойника сопровождали гармонь, колода карт и прочие земные предметы. Хоть они и считали себя католиками, старая вера в то, что после смерти предстоит путешествие в страну предков — Гаваики, сохранилась. То-то будет весело — сыграть на гармошке для древних людоедов!..
Между тем наша жизнь в бамбуковой лачуге текла по-старому. Беспечные дни помогли быстро забыть трагедию в деревне. То ласково светило солнце, то дождь хлестал по крыше нашего дома. Луна выходила в ночной обход, играя бликами на лаково-черных листьях заколдованного леса-
После первого открытия таинственных каменных плит мы увлеклись поисками следов древности. До нас дошел слух об удивительных находках, которые островитяне сделали в дебрях. В гротах и в тайниках среди развалин будто бы лежали старинные изделия искусства. Большинство островитян безумно боялось этих памятников старины. Собственность мертвых охранялась страшными заклинаниями, и когда островитяне что-нибудь находили, они нередко разбивали находку вдребезги и выбрасывали осколки в море, чтобы утопить злых духов. Так гибли предметы огромной ценности, навсегда исчезали важнейшие ключи к познанию прошлого…
