60 дней по пятидесятой параллели - Виктор Николаевич Болдырев
Покидаем солнечную долину свежие, отдохнувшие. Снова поднимаемся на плато.
Выбираем буровую — ту, что маячит на крыше ближнего увала. Но проехать к ней не так просто. Блуждаем по глухим степным дорогам между полей, упираемся в непроходимые балки и овраги.
Пересекаем залежь в степной падине. Весной здесь скапливается талая вода, и сейчас, даже в сушь, густые травы скрывают машину. Вдали в голубоватой дымке тонет высокий борт долины Карамана. А ближе сочным, синеватым силуэтом вписывается в небо буровая вышка. Она оживляет пустынное степное плато.
Валентин гремит этюдником. Останавливаемся. Он раскладывает в пустой степи походный стул и остается писать первый этюд. Мы подъезжаем к вышке.
Стальная махина высотой с добрый семиэтажный дом. Вокруг целое хозяйство: бассейны с водой и глинистым раствором, металлические трубы, бочки с горючим, ревущий моторный цех. По трубе откуда-то из-под земли льется взбаламученная жидкость. Рядом — передвижной домик, сбитый из досок… Вот тут мы и встретили двух молодых людей — бурового мастера и геолога. Завязывается короткий, но интересный разговор.
Издавна обнаруживали в Заволжье признаки подземных газов. В погребах, в шахтах при рытье глубоких колодцев скапливался иногда неизвестно откуда поступавший горючий газ. Случались взрывы, приводившие в смятение местных жителей. Народ до революции был темен, церковники приписывали эти случаи сатанинским силам.
Во время Отечественной войны геологи открыли на правом берегу Волги, в окрестностях Саратова, залежи промышленного газа и нефти. Запасы дарового топлива оказались столь велики, что был построен газопровод Саратов — Москва. Сейчас эти естественные подземные газохранилища дают ежегодно пять миллиардов кубических метров чистейшего газа.
Сюда, на левый берег, в Заволжье, буровые вышки перешагнули не так давно. В бассейне Карамана, в районе Степного, буровики натолкнулись на три мощных газоносных горизонта. Они скрывались в древнейших девонских пластах на глубине от тысячи восьмисот до трех тысяч метров. Горючий газ был редкостного состава и находился под давлением в двести атмосфер.
Теперь незримое топливо уходит отсюда по трубам, проложенным по дну Волги, на правый берег — в Саратов, Пензу, Горький и Москву…
Двадцать четвертая скважина, куда мы попали, на глубине около двух тысяч метров врезалась в песчаники с признаками нефти.
Рассказ геолога записывает Сергей Константинович. Он знает жизнь буровиков, несколько лет назад написал повесть «Клад карбона», о людях, открывших нефть на правом берегу Волги, у Саратова. Теперь он намерен писать продолжение повести: нефть нашли и на левобережье, в бассейне Карамана.
Саратовские и карамановские залежи нефти оказались не особенно богатыми, и разведка новых нефтяных месторождений — наиболее острая геологическая проблема в Саратовском Заволжье. Изыскатели, прощупывая скважинами подземные глубины Заволжья, напали на след нефтяного Эльдорадо, которое давно ищут геологи Прикаспия.
Рукой, темной от загара, молодой геолог быстро рисует на листке блокнота геологический профиль.
— Вероятно, — говорит он, — большая нефть скрывается вот тут, у невидимого борта Прикаспийской впадины.
С любопытством разглядываем причудливый узор. На линии Красного Кута подземные пласты древних осадочных пород, сдвинутые титаническими сбросами, спадают ступенями и уходят в глубины Прикаспийской низменности. Этот порог круто падающих коренных пород, скрытый наносами, обнаружили и отметили на карте геофизики.
Прогибаясь, напластования образовали ложе Прикаспийской впадины, закрытое теперь мощной толщей морских осадков и поздних континентальных наносов. Нефть стремится вверх и, двигаясь в пластах, скапливается у подземного порога Прикаспийской впадины, как в ловушке.
— Так в чем же дело? Сдвигайте поскорее буровые станки на юг, к вашему порогу!
— Это не так просто, — улыбается геолог. — Взгляните на профиль: видите, как глубоко погружены в земные толщи нефтеносные пласты у порога. Своими бурами мы поднимаем только керн с запахом нефти или упираемся в сплошную толщу соли. А нефть скрыта глубоко — под толщей соляной кровли, выудить ее оттуда можно лишь сверхглубокими скважинами, для которых нужны мощные станки.
— Но есть же такие установки?
— Есть-то они есть… На Арал-Соре у наших соседей заложена скважина глубиной в семь километров, но… видите ли, — мнется геолог и, махнув рукой, вдруг говорит: — Многие еще не верят в большую нефть у порога Прикаспийской впадины, не торопятся с глубинным бурением в Саратовском Заволжье. Институты медленно совершенствуют буровые станки для глубинного бурения, не помогают настоящему размаху разведки. А с нашими станками к «порогу» не сунешься: ведь большую нефть нужно ухватить с глубины шести-семи тысяч метров…
Семикилометровая скважина бурится на Арал-Соре в двухстах километрах южнее перспективного борта Прикаспийской впадины. Эта сверхглубокая скважина должна раскрыть структуру впадины.
Конечно, ее бурить нужно. Но разве неясно, что для уяснения структуры глубинных слоев огромной Прикаспийской впадины нужна по крайней мере еще одна сверхглубокая скважина. Ее необходимо заложить у борта впадины, где в подземных глубинах, вероятно, скрыты огромные запасы нефти.
…Долго мы еще слушаем геолога, увлеченного своим подземным миром. Солнце склоняется к западу. Прощаемся с буровиками, нужно еще забрать художника. Он пишет этюд в степи и виден едва заметной точкой на голом горизонте.
Подъезжаем. Молчаливо разглядываем оживший картон. Первый этюд готов. Раскинулась степь, светится небо, вдали голубеет, как море, уступ древней долины Карамана, на переднем плане степное плато, одинокая полевая Дорога уходит к тонкому силуэту знакомой буровой вышки. Она живет: синеватый дымок вьется над моторным цехом, блестит далекий огонек электросварки.
Этюд светлый, чистый, радостный. Сквозь дымку ясно просвечивает образ нового нефтяного Баку. Валентин не слышал рассказа геолога, но чутьем проник в глубь сюжета, как будто простого и обычного…
ЗОЛОТОЕ МОРЕ
Пшеница, пшеница… — куда ни глянь, плывем будто в золотом море. Воздух полон запаха зреющих хлебов, он врывается в окна, горячий и сладостный. Там
