Сахара — не только песок - Иржи Галеш
Мы высадились на алжирский берег в утреннем тумане под мелким дождем. Пока мы выполняли необходимые административные формальности, туман рассеялся, и перед нами открылась незабываемая панорама белостенного Алжира в свежей зелени парков и садов. Наша мечта понемногу превращалась в действительность, хотя до южной Сахары пока так же далеко, как до Праги. Но все же мы были в Африке, и мы это сразу почувствовали: хотя был лишь конец апреля, солнце палило нещадно и царила душная, парниковая жара; ничего приятного при прогулке по городу с пятьюдесятью килограммами багажа за спиной.
Наш багаж состоял из огромного количества вещей, уже переставших быть нужными. Снаряжение для спуска в пещеры и пропасти — каски, шлемы, канаты и комбинезоны, необходимые нам во Франции, коллекции образцов, палатку, отснятые фотопленки и вообще каждый лишний грамм — нужно было где-то оставить перед путешествием на юг. Перед отъездом я узнал, что в торгпредстве при нашем посольстве работает инженер Франтишек Цилек, к которому мы можем обратиться за помощью.
Он встретил нас радушно, приютил и познакомил с сотрудниками торгпредства.
Нас подвергли небольшому «допросу» с целью узнать, какие у нас намерения и куда мы направляемся. Стоило нам только раскрыть наши планы, как все громко рассмеялись. Потом серьезно предупредили «зеленую молодежь», что затея, конечно, вздорная: в Ахаггар с нашим снаряжением мы никогда не попадем. Нас снабдили списком местных жителей (в основном врачей и ветеринаров) в Атласе и строго-настрого наказали дальше на юг не идти. А уж если нам очень захочется попасть в центр Сахары, то можно попробовать добраться до Кснадзы у Бешара, где работают наши геологи, они и помогут нам познакомиться с близлежащей местностью. Мы вежливо выслушали все эти наставления и тут же договорились между собой, как будем поступать в дальнейшем: первые дни будем следовать их советам, а затем — в зависимости от обстоятельств.
В посольстве мы, однако, предпочли не говорить о самом главном, о том, что нас заботило больше всего, — о способе передвижения (нам казалось, что в области автостопа наши советчики — народ неквалифицированный). А самый короткий путь составил бы около 3500 километров; если же посетить все, что нам хотелось, — значительно больше — 7000 километров. Времени у нас было мало, поэтому передвижение в нашей программе изучения местности означало потерю времени.
И вот мы вышли из города с полегчавшим, но все еще большим багажом, и было нас трое: Петр Шмерак, свежеиспеченный педагог, инженер Софья Главачкова, учившаяся одновременно в нескольких институтах и языковых школах, и я.
С Петром я был знаком уже много лет, еще с тех времен, когда занимался пресмыкающимися скорее как террариумист, чем эколог. Любовь к «разведению мелких домашних ядовитых змей» (как мы в шутку переводили непонятное слово «террариумистика») сблизила нас еще в школьные годы. До поездки в Африку мы с Петром уже предприняли несколько совместных долгих путешествий для изучения герпетофауны[1]. Кроме того, иногда мне удавалось завлечь его в «дыры» (как кратко называют спелеологи подземные карстовые пустоты, каковыми являются пещеры и пропасти). Но я не буду здесь останавливаться на этом. Необходимо сказать несколько слов о Софье Главачковой.
В то время как мы с Петром вроде бы совсем обыкновенные люди, Софья — человек, достойный великого удивления, а некоторые черты характера вообще делают ее как бы не от мира сего. «Жизненным пространством» ее юности были пещеры. В лабиринте неприступных коридоров, трещин, низких переходов и «идиотских дыр», по тяжелым отвесным спускам которых спелеологи помогали друг другу пробираться, освещая каждый выступ и упор, она бродила в свободное время одна — впотьмах. Кроме того, она была страстной собирательницей трав и у каждого цветочка расставляла свой фотоштатив. Никто не знает, сколько институтов она кончила и в скольких еще училась. У нее был диплом экономиста, но в то время она изучала геологию, а для нашей сахарской компании было ценно прежде всего то, что она знала кроме других языков французский и арабский (мы называли его «завитушечным» в соответствии с «письмом с завитушками», которым его записывают). До поездки в Африку я вместе с Софьей участвовал в нескольких исследовательских спусках во вновь открытые пропасти в Южнословацком крае, а также в неудачной попытке проникнуть через водный каньон в Невидно в Дурмитор, которая кончилась для нашего недостаточно экипированного отряда из шести человек хотя и не катастрофой, но на грани ее. Уже тогда было ясно, что Софья может вынести больше, чем обыкновенный человек. Кроме того, она знает приемы каратэ.
Собственно говоря, она-то и была главным и самым незаменимым членом нашей экспедиции: знала французский и арабский, более всех была приспособлена к тем ежедневным тяготам, которые, само собой разумеется, ждали нас, а если бы на нашу «экспедицию» напали, применила бы на практике приемы каратэ (мы же с Петром в это время в силу своих миролюбивых, голубиных характеров болели бы издали за нее и поддерживали ее морально).
Автостоп срабатывал как в сказке; мы думали, что это совпадение счастливых случайностей, пока одно происшествие не убедило нас окончательно в том, что мы находимся в раю для автостоповцев. Мы приближались к месту, где машина, на которую нас взяли, поворачивала направо, к Орану, а наш путь лежал налево, к Маскаре. На дороге показались четыре машины; я подавал знак рукой остановиться, а Петр и Софья выгружали наш багаж. И тут произошло нечто по нашим европейским представлениям совершенно абсурдное: остановились все четыре машины и четыре водителя вышли спросить нас, кого из них мы предпочтем. Когда они поняли, что мы боимся кого-либо обидеть отказом и с удовольствием отправились бы со всеми сразу, они договорились между собой и общими усилиями погрузили нас и наш багаж в ту машину, которая быстрее других могла довезти нас до цели.
Глава II
ЖЕЛТЫЙ ИСТОЧНИК
Дорога вела нас на запад по
