Последний рай. Черные острова - Милослав Стингл
На несколько дней я распрощался с Сувой. Машина доставила меня к речной пристани. Там уже ждал человек из Накамакамы. Вместе с попутчиками я пересел в узкую длинную лодку и с каждым ярдом, с каждой милей стал удаляться от Сувы, этой меланезийской Британии, возвращаясь на сотни лет назад, в мир мужественных воинов реки Ревы, в прошлое островов, на которые первый белый человек вступил меньше двух веков назад.
Об этом смельчаке я расскажу позже. До него Фиджи увидел только голландец — Абель Тасман. Однако он искал вовсе не Фиджи, его мечтой было обнаружить пресловутый «Южный континент», будущую Австралию. Вместо нее он открыл остров, который в честь знаменитого мореплавателя назван его именем. Покинув Тасманию, ее крестный двинулся назад, к тропику Козерога, побывал на миролюбивых островах Тонга и оттуда отправился дальше на север.
6 февраля 1643 года Тасман увидел острова, о которых никто до сих пор ничего не знал. Он отметил их координаты и назвал именем принца Вильгельма, но, к счастью для него, к берегу не пристал. Ему действительно посчастливилось, потому что жители этих островов убивали не только своих противников, захваченных в плен в бесконечных войнах, но также и несчастных мореплавателей, которых морские бури выбрасывали на роковой коралловый риф, окружающий Вити-Леву.
Жуткая репутация отпугивала от берегов Фиджи и других меланезийских островов мореплавателей и ученых в течение многих десятилетий. Еще знаменитый Дж. Кук[6], который ненадолго остановился у здешних берегов во время своего третьего путешествия по Тихому океану, в первых же строчках дневника отметил: «Здешние туземцы ужасные людоеды… они съедают своих побежденных противников…»
Однако миру эти острова открыли не Кук и не другие знаменитые мореплаватели. Истинным первооткрывателям Фиджи — в истории Океании уделено так мало внимания, что мы сейчас даже не знаем их имен. Известно лишь, что этих пионеров занесла к берегам Фиджи буря.
Шхуна с прекрасным греческим названием «Арго» перевозила отнюдь не аргонавтов в Колхиду. Она доставляла арестованных в австралийские тюрьмы и различные припасы в эти негостеприимные края. Однажды шхуну, курсировавшую между Австралией и Китаем, настиг невероятной силы тайфун. Он сбил ее с курса, и швырнул на острые коралловые рифы, окружающие Фиджи. Некоторым матросам — и это действительно было чудом — удалось спустить спасательную шлюпку и добраться до берега.
Мы уже знаем, что ждало на этих островах потерпевших кораблекрушение мореплавателей, которых «гнев божий» лишил кораблей. Но члены экипажа «Арго» не были убиты тяжелыми дубинками. Спасение людей с корабля, налетевшего на рифы, — не единственное чудо в этой невероятной истории. В ту ночь, когда моряки с «Арго» вышли на берег, небосвод над островами Фиджи ярко осветила прекрасная золотая звезда — комета такой величины, что островитяне сочли это предзнаменованием, возвещавшим приближение какого-то необычного события, которым и оказался приход белых людей.
Но и на этом чудеса не закончились. В тот момент, когда европейцы и фиджийские воины встретились, произошло нечто, еще более удивительное: «разверзлись» небеса, и на землю посыпались белые холодные шарики. Это был град. Островитяне никогда ничего подобного не видели и, что это могло означать, не знали. Но догадывались. Шарики, сыпавшиеся с неба, это наверняка звезды — такие же белые, как кожа странных пришельцев. Белые звезды, которые белым людям послали белые боги, чтобы защитить их. И они завершили то, что начала звезда золотая: отвели дубинки от потерпевших кораблекрушение.
Таким образом, не Кук и не Тасман, а именно эти, для нас теперь уже безымянные, моряки со шхуны «Арго» открыли европейцам Каннибальские острова (так ранее назывались острова Фиджи). Потом моряки разбрелись по всему архипелагу, стали вождями[7], военными советниками своих воинственных хозяев, собственниками и мужьями десятков жен, отцами несчетного количества детей и истинными первооткрывателями.
ВКУС ЯНГГОНЫ
С островов Фиджи, о которых пойдет речь, в те времена в Европу удалось вернуться только одному человеку. А та, к как он нашел на острове Вити-Леву клад, благодарные грабители, которые украли у моряка найденное золото, сохранили его имя. Этого человека звали Оливер Слейтер.
Клад, который Слейтер нашел на Фиджи, привлек к этим островам и вообще ко всей Меланезии внимание во многих странах. Вслед за этим кладом в поисках истоков его истории отправился и я. Однако давайте пока вернемся к лодке, в которой я со своими спутниками, преодолевая довольно сильное течение Ревы, направляюсь в глубь Вити-Леву. Позади остаются деревеньки, расположенные на зеленых берегах, которые наверняка не изменились с тех пор, как сто или полтораста лет назад сюда стали проникать белые люди.
Наконец наш кормчий поворачивает к берегу, и мы — в Накамакаме. Деревня уже ждет нас. Там, куда подходят лодки, столпились люди. Женщины в длинных юбках — сулу, у некоторых сверху надеты еще и юбки с бахромой. Среди встречающих и вождь Накамакамы. Всех гостей, которые приехали из Сувы, чтобы посмотреть на древние танцы накамакамских воинов — меке, он приглашает к себе. Вскоре из его дома, просторного строения, возвышающегося на искусственном фундаменте, — этим, вероятно, подчеркивается более высокое положение вождя, — мы переходим в своеобразный общественный, или «мужской», дом[8]. Крыша строения, поддерживаемая несколькими столбами, покрыта большими листьями пандануса[9]. На утрамбованную землю кладут рогожи, на которых торжественно сидят мужчины, готовые начать ежегодные торжества исполнением обряда янггоны.
«Священная янггона» будет на сей раз приветствовать гостей, которые приехали в Накамакаму из Сувы, причем один из них даже не из Сувы и вообще не с Фиджи. Этот белый человек из далекой Европы, из Чехословакии, для местных жителей, вероятно, еще более экзотичен, чем они для него; он и должен начать обряд.
Но сначала надо рассказать, что такое янггона. Это напиток, получаемый из корней одного из видов тихоокеанского перца, Piper methysticum, размолотого в порошок. Фиджийцы предпочитают янггону чему бы то ни было. Так же как среди перуанцев популярна кока, у многих народов востока — бетель[10], в европейских странах— кофе, так на Фиджи, и в несколько меньшей степени по всей Океании, распространена янггона. Раз уж я вспомнил о кофе, то надо сказать, что в других частях Океании янггона по странному совпадению носит название «кава»[11]. В отличие от своей европейской тезки тихоокеанская кава значительно менее вредна. Янггона повышает аппетит, успокаивает, бодрит, помогает сбросить лишний вес и, наконец, — а это ее свойство в тропических странах ценится больше всего, — утоляет
