Жюль Верн - Маяк на Краю Света
Капитану поручили проследить за ходом работ и дождаться их завершения.
Последние три недели «Санта-Фе» простоял в бухте Эльгор, и теперь, когда выгрузка съестных припасов для Васкеса и его товарищей закончилась и капитан Лафайате убедился, что у смотрителей будет все необходимое, предстояло забрать рабочих и уйти с острова Штатов. Если бы не вышло задержки со строительством, «Санта-Фе» еще месяц назад вернулся бы в порт приписки.
Все это время судно спокойно стояло на якоре в глубине бухты Эльгор, надежно защищенное ее берегами от всех ветров. Опасность поджидала корабль в открытом море. Правда, весна прошла без особых бурь, и хотелось надеяться, что лето на Магеллановом архипелаге[13] тоже сжалится над моряками и ограничится короткими шквалами.
Пробило семь утра. Капитан Лафайате с помощником Рьегалем вышли из своих кают.
Матросы заканчивали уборку, гоня швабрами по палубе воду, которая сливалась в море через шпигаты[14]. Боцман в последний раз проверял, все ли в порядке, готов ли корабль к отплытию. Сниматься с якоря собирались не раньше полудня, но паруса уже расчехлили, а вентиляционные трубы, медные части нактоуза[15] и решетки были начищены до блеска, большую шлюпку с утра подняли на борт и закрепили на месте, а малую пока, на всякий случай, оставили на плаву.
Взошло солнце, и над судном взвился флаг. Вскоре склянки[16] на баке[17] пробили восемь раз, и новая смена заступила на вахту.
После завтрака офицеры вернулись на полуют. Ветер дул с берега, небо почти совсем очистилось от облаков.
Капитан решил отправиться на берег. Прежде чем уйти из бухты, ему хотелось еще раз обойти маяк с пристройками, проверить работу аппаратуры. Шлюпка причалила, прибывшие сошли на берег.
На сердце у офицеров было тревожно: беспокоила судьба людей, которых приходилось надолго оставлять на этом диком острове.
— Нелегко им придется, — сказал капитан. — Они, конечно, бывалые моряки, всего повидали на своем веку, и служба на берегу для них — почти отдых.
— Да, наверное, это так, — проговорил Рьегаль, — но служить на маяке вблизи от обжитых берегов, откуда можно легко добраться до людей в любой момент, — это одно, а остаться на необитаемом острове, от которого корабли стараются держаться подальше, как только завидят его на горизонте, — совсем другое.
— Согласен, Рьегаль. Поэтому и сменят их здесь уже через три месяца, хотя первая вахта приходится на самое благоприятное время года.
— Да, к счастью, зимовать Васкесу и его товарищам на мысе Горн не придется. Зимы-то здесь страшные.
— Действительно страшные, — подтвердил капитан. — Мне пришлось однажды идти вдоль берегов Южной Америки от острова Отчаяния[18] до архипелага Богоматери[19], мимо мыса Пилар[20], и я узнал, что такое настоящий шторм. Но дом на маяке крепкий, бури ему не страшны. Провианта хватит, даже если придется задержаться здесь на два лишних месяца. Со здоровьем у парней все в порядке, будем надеяться, что с ними ничего не случится в ближайшее время. Ветры здесь, конечно, холодные, но воздух чистый — продувает сразу с двух сторон. Кстати, Рьегаль, вам известно, что, когда объявили о наборе смотрителей для Маяка на Краю Света, от желающих отбоя не было!
Так, за разговором, капитан и его спутник дошли до ограды, открыли калитку. Васкес и двое других смотрителей уже поджидали их. Моряки приветствовали офицеров по всей форме, те козырнули в ответ и прошли в дом.
Прежде чем заговорить, капитан Лафайате внимательно — от кончиков меховых сапог до капюшона прорезиненного плаща — осмотрел обмундирование остающихся, а затем обратился к старшему смотрителю:
— Как прошла ночь?
— Хорошо, — ответил Васкес.
— Кораблей в море не заметили?
— Ни одного. Воздух чистый, и огни были бы видны за четыре мили от берега.
— С лампами все в порядке?
— Ни разу за ночь не погасли, капитан.
— Во время дежурства не замерзли?
— Нет, капитан. Там все хорошо закрыто со всех сторон, стекла двойные.
— Давайте осмотрим дом, а затем поднимемся на маяк.
— Слушаюсь, капитан, — ответил Васкес.
Жилые помещения располагались в нижнем этаже башни. Толстые стены строения могли выдержать удары самой свирепой бури. Гости с корабля осмотрели все помещения. Дом надежно укрывал людей от ливней, холодов и пурги, которыми так страшны приполярные широты.
Жилые комнаты выходили в коридор, который вел к двери, откуда лестница поднималась наверх, на галерею.
— Пройдемте на маяк, — предложил капитан.
— Слушаюсь, — снова сказал Васкес.
— Нам достаточно одного сопровождающего.
Васкес знáком приказал товарищам оставаться внизу, а сам открыл дверь и стал подниматься, офицеры последовали за ним. Каменные ступени узкой винтовой лестницы, вделанные прямо в стену, освещались через узкие бойницы, прорезанные в башне на разной высоте.
Наконец добрались до вахтенного поста, теперь сам фонарь и осветительное оборудование находились как раз над ними. Офицеры расположились на скамье, которая шла кругом, вдоль всего помещения. Через оконца открывался вид на четыре стороны света.
Внизу ветер казался не очень сильным, а здесь, наверху, в ушах свистело и громкие крики чаек, альбатросов[21] и фрегатов[22] едва доносились с моря. Лафайате с помощником двинулись дальше: по легкой лесенке взобрались на балюстраду[23], которая шла вокруг фонаря; отсюда были видны море и все окрестности. С запада, насколько хватало глаз, — безлюдный остров и пустынное море, на северо-западе, сворачивая к югу, кромка берега описывала широкую ровную дугу, и лишь холмы Сан-Хуана на северо-востоке нарушали однообразие. Вся жизнь сосредоточилась в глубине бухты Эльгор, у подножия здания, на берегу, где суетились матросы с «Санта-Фе». А дальше, до самого горизонта, снова не виднелось ни паруса, ни дымка над трубой — ничего, кроме бесконечного и бескрайнего океана.
Гости пробыли наверху около четверти часа, а затем вернулись на судно, захватив с собой Васкеса. Там они пообедали и снова отправились на берег, чтобы посвятить оставшееся до отплытия время знакомству с северной частью бухты.
На лоцманов[24] в этих местах рассчитывать не приходилось, и каждый раз, когда корабль возвращался к стоящему маяку, капитан рисковал судном и людьми, поэтому он при всяком удобном случае старался поближе познакомиться с местами, так мало и плохо изученными.
