Аркадий Недялков - Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей)
Костя и остальные уже вернулись. Их «улов» был скромнее. Захлебываясь от восторга, поведал я о том, как ловко ловил змей, однако о последнем случае умолчал. Но Костю обмануть было невозможно. Увидав на штанине пятно, он велел мне немедленно снять брюки и обработать их спиртом.
Дядька тут же понял, в чем дело, и началось! За неосторожность мне попало так, что до сих пор страшно вспомнить. Какими эпитетами награждал меня рассвирепевший дядюшка, с какой убедительной силой и страстью доказывал мое ничтожество и глупое позерство!
Если бы все это записать на магнитофонную пленку, то я уверен, что эта его речь вошла бы в золотой фонд педагогической науки (разумеется, за исключением непедагогических оборотов речи).
Я молчал. Возражения и оправдания могли привести к тому, что, войдя в «воспитательный» раж, дядюшка пустил бы в ход кулаки.
Но всему приходит конец. Пришел конец и дядюшкиному красноречию. Как облегченно вздохнул я, когда, наконец, наступила тишина! Пожалуй, так же, когда убедился, что зубы змеи не прокололи мою кожу.
Вечером, когда мы сидели вокруг лагерного костра и дядька окончательно успокоился, Костя попросил меня быть осторожнее.
— Знаешь, друг, — сказал он, — не забывай все же, что гюрзы — это очень опасные твари. Горячность — один из самых страшных врагов ловца. Поддавшись горячности и забыв об осторожности, ловец обычно делает роковую ошибку. Вот чего стоила мне горячность.
Костя задрал штанину. На ноге, чуть выше колена, синел шрам, словно кто-то выжег на коже неровный кружок размером с пятак.
— Гюрза? — спросил дядька.
— Она, — кивнул Костя.
— Костя, расскажи, как это случилось? — попросил я.
— Специально для тебя расскажу, — сказал Костя. — Чтобы ты знал, к чему приводит излишняя горячность. Вот как это было.
Года два тому назад нам сообщили, что на Мургабе заканчивается строительство плотины и вскоре будут заполнять водой большое водохранилище. Уходившая под воду местность изобиловала ценными видами змей, и, едва узнав об этом, мы спешно выехали на берега будущего озера. Поехали вчетвером на старенькой полуторке. Трое из нас были ловцами, четвертый — шофер. Приехали вовремя. Реку только что перекрыли. Вода медленно поднималась, заполняя каньон русла, и растекалась по местности. Она заполняла низинки, ямки, норы и отовсюду выгоняла змей и других животных, прятавшихся в укромных местах.
Они покидали свои убежища и, спасаясь от воды, вылезали на берега. Нам оставалось ходить по берегам и собирать змей.
Охота была очень добычливой. Ежедневно каждый из нас приносил три-четыре гюрзы и одну-две кобры.
Кобра и особенно гюрза — серьезный и опасный противник, но, охлажденные водой и утомленные плаванием, змеи были смирными и почти не оказывали сопротивления, когда мы сажали их в мешочки. Привыкнув к этому, мы потеряли необходимую осторожность, Змей мы прижимали ногами и зачастую хватали руками. Это привело к беде. Первым пострадал самый горячий из нас — Саша Бокалов. В одном мешочке он принес сразу три кобры, хотел измерить их, а потом пересадить в транспортный ящик. Ни меня, ни третьего ловца — Миши Топольского — в этот момент в лагере не было, а шофер всех змей боялся как огня и наотрез отказался помогать Саше. Саша назвал его трусом и, разгорячившись, решил все сделать без чьей-либо помощи.
Кобры отогрелись в мешочке и стали очень активными. Саша этого не учел, спокойно развязал мешок, и тут возле его рук из мешка вынырнули головы двух кобр. Саша отбросил мешок в сторону. Упав на землю, змеи выпали из мешка и тотчас же поползли в разные стороны. Одна из них подняла над землей переднюю часть туловища — приняла позу угрозы, а вторая, не обращая внимания на крики прыгавшего возле нее Саши, устремилась к куче хвороста, сложенного возле дома. Еще минута-и она исчезнет в сплетении толстых стеблей. Найди-ка ее потом! Саша не растерялся. Он голой рукой схватил кобру за хвост и отбросил подальше от дома и хвороста. Змея шлепнулась на землю и тут же встала в позу угрозы.
Этого-то и добивался Саша. В позе угрозы, если кобра видит опасность, змея может простоять и час. Но в тот момент, когда Саша ее схватил, она успела изогнуться и царапнуть зубами его большой палец. Раздумывать было некогда. Саша выхватил острый нож и срезал с пальца мышцы, пораненные зубами змеи. Потом перетянул чем-то кровоточащий палец и загнал обеих беглянок в ящик. Третья кобра из мешка так и не вылезла. Отравления ядом у Саши не было.
— Он совсем не болел? — удивился Курбан-Нияз.
— Рана на руке долго не заживала, но отравления ядом не было. Очевидно, Саша успел срезать место укуса до того, как яд начал распространяться в организме, — ответил Костя. — Курбан-Нияз, не перебивай!
Вторым пострадал я. Через два дня, после того как Саша уехал лечиться, вода за плотиной растеклась по большой площади, и на озере образовались островки. Затопленными оказались также кусты и деревья. Наиболее успешная охота была теперь там.
Мы раздобыли старую рыбачью плоскодонку и по очереди объезжали озеро, собирая змей с островков и деревьев. Возил нас сын местного рыбака, молодой туркмен Исмаил. Он сидел на корме и был и гребцом, и рулевым. Ловец находился на носу, выходил на островки, где собирал змей с кустов и деревьев. Во время одной из таких поездок мы подъехали к довольно большому острову с густой порослью камыша и джингиля[24]. Возле воды я заметил здоровенную гюрзу. Гюрза тоже заметила лодку и медленно поползла от берега к зарослям. Того и гляди удерет!
Я крикнул Исмаилу, чтобы он греб быстрее. Едва нос лодки ткнулся о землю, как я выскочил на берег и побежал к гюрзе. Она почти скрылась в зарослях, но все же я успел прижать сапогом конец ее хвоста. В ту же секунду змея изогнулась, отпрянула назад и бросила голову к ноге, прижимавшей ее хвост. Я отдернул ногу, но было поздно. Один зуб застрял в штанине, а второй пробил тонкую материю и проколол тело. Змея снова скользнула в заросли, а мне было уже не до нее.
Я прыгнул в лодку, обнажил укушенное место и принялся ковырять вокруг ранки кончиком ножа. Вырезать это место у меня не хватило мужества. Исмаил погнал лодку к лагерю. Плыли мы минут пятнадцать. За это время нога у меня распухла так, что идти я уже не мог. Исмаил сбегал в лагерь за сывороткой. Я сумел сам ввести себе одну ампулу и потерял сознание. Шофер и Миша отвезли меня в ближайшую больницу и, решив дальше судьбу не искушать, уехали домой. Пойми, Леша, увлекаться и терять осторожность нельзя. Ошибка может стоить жизни!
Я все понимал, но в тот момент, когда уходила гюрза, которую старушка показала после таких мучительных колебаний, мне, право, было не до рассуждений. Осторожно, чтобы не вызвать новый взрыв негодования у дядьки, я сказал об этом Косте. Он посмотрел на меня пристально и едва заметно улыбнулся.
