Виктор Боярский - Семь месяцев бесконечности

Опять сбежало молоко под горестные крики Джефа, который стремится во всем поддерживать чистоту, порой даже слишком вызывающую, если учесть наш внешний вид. Джеф успокоился только после третьей миски манной каши, которую он любит, как ребенок. Минус 38 градусов, ясно, небольшой ветерок. Расстаемся с тягачами на следующие три дня. На 14 февраля намечен день отдыха, венчающий первые десять дней с момента выхода с Комсомольской. Опять к полудню ветер усилился, стало холодно, и прошел по меньшей мере час после перерыва, прежде чем начали согреваться руки. Миновали два заметных спуска, но особого впечатления на собак они не произвели, так что мне не пришлось с ними соревноваться. В результате такого неторопливого движения прошли за день 41,5 километра, причем я немного просрочил время, так как, высматривая впереди тягачи, забыл взглянуть на часы, которые в момент остановки показали уже 6.05. Тягачи должны были находиться километрах в восьми-девяти впереди нас, но плохая видимость не позволяла их рассмотреть. Вечера в нашей с Джефом палатке пролетали очень быстро. Вот и сегодня, закончив все дела снаружи, я забрался в палатку в семь. Джеф уже грел воду для ужина. Мы быстро обсудили меню и начали готовить каждый в своей кастрюльке Сегодня я, например, приготовил рис, а Джеф — некую питательную смесь на основе мясного фарша и специй. Эта привычка — класть в мясо много специй, так, чтобы напрочь отбить не только вкус, но и запах мяса, выработалась у Джефа с тех пор, когда он работал на Борнео в одной из строительных компаний. Об этом периоде своей жизни сейчас, когда становится холодней и с каждым днем приближается финиш, Джеф вспоминает особенно часто. Джеф любит сравнивать наши судорожные обеды на ледяном ветру, под колючим снегом с теми безмятежными минутами послеобеденного отдыха, которые он любил проводить на берегу океана. После каждого его рассказа мне тоже сразу же хотелось на Борнео но всякий раз, отведав его замечательного мяса, пропитанного пряными ароматами восточных специй, я, совсем как тот кот из мультфильма, думал: «Борнео, Борнео! Зачем мне Борнео? Меня и тут хорошо кормят!» Но до всего того, что могло ожидать нас впереди, в том числе и до Борнео, было всего-то чуть более пятисот километров ледяной пустыни. К 9 часам, не успев как следует насладиться десертом, я уходил на связь, а когда возвращался, бывший житель Борнео, а ныне трудящийся с Востока до Мирного Джеф Сомерс уже, как правило, спал глубоким сном. Лагерь в координатах 70,95° ю. ш., 96,0° в. д.

Минус 42 градуса, поземка, собакам ужасно неохота выбираться из ящиков, в которых они спали, но идти надо. Мы с Джефом обычно укрепляем собачьи одеяла поверх нарт, с тем чтобы они немного просохли на солнце и морозе. Сегодня я немного утеплился и надел пояс, потому что ветерок, хоть и попутный, но пронизывал насквозь. До обеда удалось пройти 13 миль. Этьенн ознакомил всех нас, собравшихся за нартами Джефа, с последними новостями политической жизни, услышанной им сегодня утром по радио. Среди них главная — достижение принципиальной договоренности между Горбачевым и Колем о воссоединении Германии. Всех это почему-то несказанно обрадовало, но мои чувства были не совсем однозначны, так как эти проблемы сейчас не слишком сильно меня занимали. Куда больший интерес вызывала любая информация из дома, но ее было очень мало. За день прошли 45 километров и остановились километрах в трех позади тягачей. Завтра вечером мы должны были с ними стыковаться и провести весь послезавтрашний день вместе. Этьенн обещал мне сделать прокол абсцесса на десне, который локализовался, перестал болеть, но мешал адекватному восприятию жизни.

Если судить по карте, мы уже спустились ниже 3000 метров, но это пока, если и ощущалось, то очень незначительно. Джеф продолжил за ужином беседы на политические темы, начатые днем. «Ты знаешь, — сказал он, — все время, пока я учился в школе, нам говорили, что главную опасность для нас, англичан, представляете не вы, русские, как это принято думать, а Германия. Что касается вас, то я запомнил лишь великое множество комиксов на тему всевозможных вариантов нападения красных на американцев и бесконечных конфликтов между Советским Союзом и США, так что, возможно, объединение Германии не вызовет особого энтузиазма у нас на островах». Как бы в продолжение нашего разговора Джеф приготовил на ужин смесь из русской лапши и американских макарон. Я спросил его, не начнется ли извечный конфликт между русскими и американскими макаронами в наших бедных желудках. Джеф серьезно отвечал, что вряд ли это возможно сейчас, в период всеобщего потепления международных отношений. Но я, как лицо заинтересованное, предложил в качестве подкрепления направить вдогонку макаронам еще и русского мяса, чтобы нам по крайней мере не сомневаться в исходе возможной схватки и чтобы она к нашему обоюдному удовлетворению закончилась поскорее. Лагерь в координатах: 70,55° ю. ш., 95,72° в. д.

Ветер становился все заметнее. Постоянная поземка не давала собакам полноценно отдохнуть за ночь. Одних ящиков с одеялами явно не хватало, поэтому каждый вечер, разведя собак по местам и накормив их, мы выстраивали небольшие стенки из снежных кирпичей, которые хоть немного, но защищали их от ветра. Джеф делал это для всех своих собак, Кейзо только для трех, а Уилл не делал вообще. Поскольку нам предстояло завтра провести весь день в лагере, надо было как-то позаботиться о том, чтобы этот день стал днем отдыха и для собак. Накануне попросил по радио Сашу перед остановкой сориентировать тягачи таким образом, чтобы можно было укрыть за ними собак. За день прошли 43 километра. Тягачи встали по нашей просьбе так, что за ними образовался конус ветровой тени, достаточный для размещения всех трех упряжек. Мы с Джефом и Кейзо привязали своих собак рядом, а Уилл разместил своих между двумя тягачами и, как выяснилось утром, напрасно. Именно в этом месте ветер свирепствовал с особой силой, прямо как в аэродинамической трубе, так что нам пришлось перевести собак в другое место. На сегодняшнюю ночь мы с Джефом уступили свои места в палатке Андрею и Юре, которым захотелось вкусить походной экзотики. Я отвел их в нашу пирамиду, температура в которой была минус 17 градусов, поэтому, для того чтобы новые жильцы чувствовали себя уютнее, пришлось зажечь примус. Затем я наблюдал, как плотный Андрюша, облачившись в мои спальные одежды, устраивался в моем мешке. Спальник пришелся ему как раз впору, чего никак нельзя было сказать о другом жильце. Небольшой сухонький Юра как-то неожиданно быстро исчез в новом большом мешке Джефа. Причем исчез бесследно. Мои руки, пытавшиеся нащупать его, все время проваливались в пустоту. Пришлось раскрыть немного мешок и позвать его. Голос его, приглушенный расстоянием и мягкими звукопоглощающими стенками, звучал еле-еле. Наконец я добился того, что он занял правильное положение вдоль мешка, головой к выходу. После этого в целях безопасности я выключил примус и, пожелав походникам спокойной и теплой ночи, выбрался из палатки.