Александр Вин - Закон королевского бутерброда
Небрежно приколоченная к раме одного из окон соломенная циновка закрывала от солнца мольберт, скромно стоявший в дальнем углу комнаты.
Раннее солнце пронизывало пространство гостиной широкими полосами. Только сегодня он заметил множество лёгких паутинок, затянувших серебристой сеткой старые фотографии на полках.
«Если на них действительно Роб, то где же сейчас все эти люди?».
Король говорил мало и медленно. Он часто останавливался, сипло дышал, доставал очередную сигаретку из маленьких жёлтых коробочек. Прихлёбывал уже остывший кофе. Глеб очень внимательно его слушал, стараясь без стука ставить свою чашку на доски стола.
– Двенадцать лет назад я купил в России, в Санкт-Петербурге, деревянный парусник. Местные ребята построили его сами, по старинным чертежам, сделали хорошо, на совесть. Я взял их с собой в плавание через океан. Наш «Святой Павел» вёл себя на воде как настоящая старая посудина: скрипел, упрямо приводился к ветру, иногда просто останавливался в слабый ветер. Но мы дошли. Русские парни улетели домой, а мы с кораблём остались здесь навсегда…. У меня сохранился судовой журнал «Святого Павла» за те годы. Ваши ребята, когда прощались, записали там свои пожелания. Вот, смотри.
Роб открыл слежавшиеся страницы, полистал их, отыскивая нужную.
– Здесь.
Профессиональные морские записи обрывались на развороте. Почти половину страницы занимали даты, числа и сделанные разным почерком напутствия. «Счастья! Удачи! Good Luck! Капитан», «Будь осторожен и береги судно. Всё! Спасибо. Боцман», «Good Luck! 7 feet under the keel!!! Navigator», «Береги корабль, Роб! Пожалуйста…». Глеб перевернул страницу, но дальше опять шли аккуратно записанные минуты восхода солнца, определения пеленгов, глубины…
– Ты, гляжу, парень смышлёный. Можешь выполнить одну мою просьбу?
– Что нужно сделать, Роб?
Король шумно подышал, скрипнул креслом, удобнее устраиваясь.
– Ты моложе.… На моём «Святом Павле» были тогда две русские женщины. Одна пошла в тот рейс через океан с мужем, штурманом, а вторая была нашим поваром…. Варвара. Фамилия у неё была.… Сейчас посмотрю. Вот. Гор-ки-на. Да, Варвара Горкина. Хорошая девушка, только сердитая очень. Не любила она меня, всегда меньше всех макарон мне в тарелку бросала. Наверно, из-за «Святого Павла», ну, что я купил этот парусник и забирал его у неё. Она ведь тоже строила его вместе с ребятами… Прошу тебя, Глеб, вернёшься в Россию, найди там Варвару, вот её адрес в моём журнале. Если она уже не сердится на меня, то спроси у неё, можно ли мне ей позвонить, извиниться за ту давнюю обиду. Сможешь, а?
– Послушай, Роб, а давай махнём в Питер вместе! Варвару я тебе обязательно отыщу, а ты с ней поговоришь, посмотришь на неё, как в те времена. Ну, как?
Король молчал, не поднимая седой головы.
– Много лет прошло. Пусть она меня только услышит.
На маленькой, не очень ровной чёрно-белой фотографии, которую Роб не выпускал из дрожащей руки, Глеб мельком увидел лицо молодой женщины с упрямым взглядом и светлой короткой стрижкой…
– Роб, а у тебя есть утюг?
Из-за шума воды и звяканья посуды из кухни донеслось невнятное ворчание.
– Под диваном посмотри, там, где большой фотоаппарат…
Первый раз в жизни капитан Глеб Никитин просил утюг у короля! Это было необычно и сладостно тревожно. Хотелось упасть в ноги и благодарить, благодарить…, но Глеб опять сдержался.
– Послушай, Роб, а ты на мотоцикле уже не катаешься?
– В прошлом году я голову себе разбил в гавани около музея. – Хозяин вышел в комнату, вытирая руки небольшим полотенцем. – С тех пор езжу только на машине. Боюсь заснуть за рулём.
Они вместе понимающе рассмеялись.
Глеб гладил свои одежды, а король сидел на подоконнике и стряхивал пепел на ближний уличный кактус.
– …Вот и наступили времена, когда для сахарной промышленности стал не нужен сильный ветер нашего острова. Раньше одна мельница до тридцати тонн тростника за день перемалывала, и с каждой в неделю вывозили пять-семь тонн сахарного сиропа, ром делали из него, патоку. А потом на континенте, да и на Ямайке тоже, поставили большие паровые машины, и наши ветряки стали ненужными. Сахарный тростник на Антигуа выращивать стало невыгодно. Сейчас в сельском хозяйстве здесь только бананы, ананасы, да ещё местные ребята немного рыбы ловят на рифах. Туристы большие деньги с собой привозят…
– Ну, вот и всё, готово.
Капитан Глеб Никитин встряхнул и придирчиво осмотрел свои замечательно выглаженные брюки.
Первой приехала Марисоль.
Она на бегу чмокнула в щёку короля Роба, пощекотала за ухом собачку и приветственно протянула руку Глебу.
– Я привезла с собой блокнот. Теперь буду всё подробно записывать. Вы тут без меня ещё ничего важного не обсуждали?
– Не беспокойся, мы с Робом вспоминали только старые, добрые времена. Все неприятности последних дней берегли для тебя.
Девушка прошлась по комнате, тронула струны гитары, обернулась.
– Глеб, а как ты думаешь, Валера ещё жив?
– А я похож на человека, который прилетел на похороны своего друга?
Марисоль признательно улыбнулась.
– Вы ведь с Робом уже подружились, правда ведь? Он же не кричал на тебя и не выгонял на улицу посреди ночи?
– Наш король так скверно воспитан?
– Нет, что ты! Просто он очень вспыльчивый и, если кто ему не понравится, ну, нагрубит ему, например, или оскорбит кого-нибудь из его знакомых, Роб может вызвать того человека на дуэль или даже сильно накричать!
– Это у них наследственное, или как? Он, что, с самого детства король?
– А Роб разве ничего не говорил тебе о себе?
– Я не спрашивал.
– Про короля Роба можно толстые книги писать. Он родился в Канаде, много путешествовал, добывал золото на севере, учился на художника, где-то в Испании даже работал вместе с Пикассо в каком-то старинном за́мке. Сейчас его рисунки и статьи публикуют в американских и европейских журналах.
– А его семья где? У Роба есть дети?
– Все его родные далеко, не с ним… Жена и взрослые сыновья – во Франции, младшая дочь Роба, известная кантри-певица, живёт в Канаде. Да вот, смотри, это же их фотографии! И он сам с ними, какой молодой, красивый!
Глеб ещё раз внимательно наклонился над грустными снимками, старательно сохранявшими за стеклом далёкое семейное счастье.
– А как его угораздило стать королём?
– Не знаю точно, это какие-то запутанные правила, сложные.… Вроде бы, когда умирает прежний, королём Гаронды становится человек, поэт, писатель или художник, которого наш генерал-губернатор считает возможным представить английской королеве. Роб очень хороший художник, вот его и сделали за это королём.
