Владимир Динец - Зима на разломе

— Мне-то что, — сказал он нам, когда Кэти вышла на кухню, — я врачом был, врачом остался. Правда, Кэти теперь не старший менеджер фармацевтической фирмы, а заведующая коровником. Но это ее проблемы. Мне пофигу. Главное, что у нас осталось американское гражданство, и мои дети тоже будут Гражданами Соединенных Штатов!

Сейчас Кэти трудно было представить менеджером, да и на зав. коровником она мало походила. Зато о том, что она из Техаса, свидетельствовали клетчатая ковбойка и джинсы — правда, обрезанные так,что получились предельно короткие шорты.

После ужина Беня и его подруга испарились, оставив меня за интереснейшей беседой о различии менструального и эстрального цикла с точки зрения гормональной саморегуляции. Вдруг Кэти встала и посмотрела на часы.

— Ну, парни, вам пора, — сказала она. — Иначе тебе, Вови, придется идти три мили пешком, а Алекс вообще сегодня в Иерусалим не уедет.

Тут она, к моему восторгу, нацепила настоящую ковбойскую шляпу, которая очень шла к ее серым глазам и стриженым под мальчика каштановым волосам, взяла пакет с мусором и пошла проводить нас на автобусную остановку. Я смутно помнил, что мой автобус проходит минут на двадцать позже, но мне и в голову не пришло, что из этой разницы что-то следует. Кэти быстро вправила мне мозги. Не успел двухэтажный «чемодан» с Аликом укатить в сторону Иерусалима, как она быстро оглянулась по сторонам и обняла меня.

— Сейчас автобус на Эйлат придет, — сказала она, — пойдем домой. Я не хочу, чтобы нас видели.

Но зайти в дом мы не успели: прямо за калиткой она потянула меня за руку, и мы упали в густую прохладную траву газона под пальмой.

«Ну и ну, — успел только подумать я, — а вдруг это мой ребенок будет Гражданином Соединенных Штатов?»

Ночь была не очень теплая, поэтому Кэти не позволила мне снять с себя рубашку, только шортики. Мне это не нравилось, к тому же на спину все время сыпались холодные финики, и вскоре я отнес ее в дом, но в темноте не нашел ни выключателя, ни кровати, только ковер, на котором мы и провозились до утра. Тело у Кэти было крепкое и упругое, но нежное, а язычок быстрый, как маленькая рыбка.

Она оказалась очень активной, но я тоже не ленивый, так что шуточная борьба из-за того, как лучше устроиться, занимала у нас больше времени, чем сам секс.

Особенно мне нравилось гладить мягкий ежик ее пушистых волос, когда она делала мне очередной минетик. Когда стало светать, мы с Кэти достигли такого удивительного взаимопонимания, что я едва не начал верить в идеи сионизма.

Утром коллеги по работе внимательно оглядели наши с Беней морды (а что, вполне бритые и свежие), многозначительно переглянулись и ничего не сказали, по крайней мере в глаза.

Этьен в этот день уехал, а фотографий, которые он обещал мне прислать, я так и не дождался, хотя видел в журнале National Geographic снимок, сделанный в моем присутствии и по моей наводке: два белых орикса самозабвенно фехтуют смертоносными рогами в клубах пыли.

Когда мы с Беней на минутку остались наедине, я толкнул его локтем и посмотрел вопросительно. Он понял, что меня удивляло.

— Ты бы видел, какая у Алика в Иерусалиме молдаванка, — сказал Беня, — не удивлялся бы, что на жену его не хватает.

— Но Кэти — она такая…

— Такая, сякая — все это лирика. Вот ты мне скажи, только честно, ты хотел бы ежедневно спать с зав.коровника?

Ну, я-то человек без предрассудков, и ничего против не имел. Конечно, про каждый день и речи не было, но пару раз красный Катенькин «Форд» парковался на ночь у моего балка. Увы, как я ни старался наводить там чистоту, как ни украшал цветами лорантуса и страусовыми перьями, для встреч с менеджером фирмы он мало подходил.

А вот для заведующей коровником — в самый раз.

Перед рассветом Кэти уезжала, а я скатывал свой спальный мешок и шел на работу по тихой саванне, и черные глаза газелей следили за мной из-за деревьев.

Утренняя песня волчьей стаи

Р. Киплинг, перевод опять мой

Пока ночь темней, не видно теней

Под кроной густых ветвей.

Светлей каждый миг, и вот он возник —

Бегущий за мной двойник.

В тумане холмы, черны и немы,

Охотник домой спешит;

И песня слышна: «Всем доброго сна,

Кто Джунглей Закон хранит!»

Скользя по земле, мы таем во мгле:

По логовам нам пора,

И отдыха час приходит для нас,

Пока не спадет жара.

А люди, пыля, выводят в поля

Упряжки сонных быков,

И свежий рассвет растит алый свет

За стаями облаков.

Хо! Солнце взошло, и стало светло

Даже в глуши лесной.

Но мы жарким днем во тьме отдохнем:

Волки — народ ночной.

Подсохла роса, и птиц голоса

Громко звенят везде.

Уходим мы прочь, ведь есть для нас ночь,

Для человека — день.

А над головой зеленой листвой

Ветер прошелестел.

Но нам тишина ночная нужна:

Шум — помеха для дел.

Цветы чуть шуршат, раскрыться спешат,

Тихо бамбук звенит,

И песня слышна: «Всем доброго сна,

Кто Джунглей Закон хранит!»

6. Строительный рабочий

Сообщаю Вашему превосходительству, что в ходе археологических исследований мы вынуждены были очистить от турецких войск порт Акаба и окружающие его пустынные области. Потерь со строны вспомогательных рабочих нашей экспедиции (численностью в данный момент около пятисот сабель) удалось избежать.

Ночи стали настолько холодными, что мне пришлось достать из рюкзака ветровку.

Если утром вставать пораньше, можно было успеть увидеть налет снега на вершине Джебель Мухаммеда, самого высокого из иорданских вулканов. Маленькие тучки изредка заглядывали к нам с севера, но быстро таяли в жарком полуденном небе.

Самцы страусов стали принимать за самку все, что движется на двух ногах: когда я шел с работы, они бежали за мной по ту сторону изгороди и время от времени начинали танцевать, раскинув крылья. Они необыкновенно красивы, но с головой у них неважно: я не очень удивился, когда прочитал статью в палеонтологическом журнале, доказывавшую, что страусы — не птицы, а одна из групп динозавров. Все наши самки лис забеременели, а у волчицы наступила ложная беременность, и теперь, когда я входил в клетку, она рычала и пыталась подкрадываться ко мне, если я смотрел в другую сторону.

Шломи так и не стал начальником, потому что проштрафился. Он разложил по змеиным ящикам мышей, но забыл забрать на следующий день тех из них, кого не съели. В результате рогатой гадюке мыши отгрызли два сантиметра хвоста, и мы с Беней долго ее лечили.