Жанна Голубицкая - Десять дней в Рио
Для бразильянки же иметь в истории своей личной жизни один, но роковой saudade считается хорошим томом. Saudade обсуждают с подружками, о нем «светло грустят» и воспевают в песнях. Некоторые бразильянки полагают, что saudade даже лучше, чем настоящий актуальный роман. Ведь «мужчина-воспоминание» не способен испортить вам настроение, прийти домой пьяным или зажать деньги на обновку. Он светел, прекрасен, бесплотен и фееричен — как сама любовь. К тому же большой и светлый saudade в жизни женщины дает ей практически неограниченные моральные права: может побудить пострадавшую от него даму менять мужчин как перчатки, и ее поймут. Может заставить выйти замуж или, наоборот, развестись. Может даже толкнуть на панель. Чувства — дело такое…
Вскоре к нам подсаживается симпатичный рослый канадец средних лет, завязывается светская беседа ни о чем. Мужчина явно кладет глаз на Клаудиу, а она на него. Я начинаю прощаться. Клаудиа тоже встает и говорит канадцу:
— У меня дома две красотки шитцу, мне надо их выгулять. Я живу здесь рядом.
Канадец вызывается помочь погулять с собачками. Я тоже увязываюсь с ними, благо есть предлог: в Рио есть все — кроме общественных туалетов. Во всяком случае, к уличным кафе они не прилагаются. Еще мне очень хочется побывать в жилище настоящей бразильянки.
Апартаменты Клаудии оказываются прямо на углу авенида Атлантика и рю Дювивье, в кондоминиуме, вплотную примыкающем к богатому «Hotel Rio International». Судя по дислокации, это очень недешевое жилье. Тем более что квартира с лоджией выходит окнами прямо на пляж.
Перед входом в дом нас встречает швейцар в ливрее с позументами. Он церемонно приветствует нас наклоном головы и распахивает двери.
— Кстати, он, по-моему, эмигрант из России, — говорит мне Клаудиа. — Я часто слышу, как он разговаривает по телефону на каком-то языке, похожем на ваш.
Решив проверить это опытным путем, я обращаюсь к молчаливому привратнику по-русски:
— Добрый вечер!
Швейцар расплывается в улыбке и вмиг оказывается очень говорливым:
— О! Добрый вечер! Вы из России? Рад, рад! А я бы и не подумал — волосы черные, кожа смуглая. Вы на кариоку скорее похожи. И с нашей Клаудией идете! Вы к ней в гости приехали? В Амстердаме познакомились, да? Наша Клавка там по полгода живет…
Тут, уловив в незнакомой речи звуки, похожие на ее имя, Клаудия настораживается и делает строгое лицо.
— Хосе, вызовите, пожалуйста, лифт. И принесите мои счета, — строго говорит она ему по-английски.
Хосе начинает суетиться, приговаривая на смеси русского с английским:
— О, да, да, сеньорита, сейчас я все сделаю. Уно секунда! — И затем, обращаясь ко мне: — Я вообще-то Костя, но здесь меня зовут Хосе. Я из Киева. Захотите поболтать на родном языке, заходите! Вон мое служебное помещение. — Швейцар указывает на небольшую каптерку за стеклом. — Я вам отличный кофе сварю и расспрошу, как там, за океаном. Я уже шесть лет тут безвылазно сижу. Русских мало, нашего брата хохла еще меньше. А потрепаться с земляками иногда страсть как хочется!
Обещаю Косте-Хосе заглянуть к нему на обратном пути.
Мы с Клаудией и канадцем (кажется, он представился как-то нехитро — типа Боб) погружаемся в золоченый лифт, украшенный лепниной и зеркалами с пола до потолка, и поднимаемся на восемнадцатый этаж.
Студио Клаудии оказывается очень симпатичным: панорамный вид на океан, много пространства, стильные безделушки, огромная кровать «роял-сайз». И два словно игрушечных песика с бантиками, преданно глядящих на свою хозяйку.
— Это единственные существа, которые по-настоящему меня любят, — говорит о своих питомцах Клаудиа.
Я посещаю шикарную ванную комнату с джакузи и откланиваюсь. На прощание мы с Клаудией целуемся способом dos kiss, как в бразильском сериале — дважды касаемся друг друга щеками, так здесь принято. Новая подружка вручает мне свою визитку:
— Если надумаешь приехать в Рио для подработки, имей в виду: с сентября по май я в Европе. Могу сдать тебе свое студио по дружеской цене — за восемьсот реалов в месяц. В феврале, когда карнавал, здесь самый сезон. За месяц заработаешь больше, чем у себя там за год. Сразу можешь не отвечать. Подумай и позвони.
Что ж, я подумаю…
Спускаюсь на первый этаж и заглядываю в каптерку к швейцару Косте, ныне Хосе. Он радостно улыбается и тут же начинает суетиться с кофемашиной. Его каптерка оборудована, как маленькая квартира: тут есть небольшая встроенная кухня со всей техникой, мягкая мебель, телевизор и даже компактная стиральная машина.
— Ты садись, садись! — машет мне рукой Костя на кухонный диванчик. — Ничего, что я на «ты»? Ты же вроде молодая еще. А мне вот скоро сорок пять стукнет. Как звать тебя?
— Яна, — откликаюсь я. — А мне скоро тридцать. Уютно тут у вас…
— Да, не жалуемся, — соглашается швейцар, продолжая хлопотать с кофе. — Хозяйство небольшое, но все есть. А главное — можно жить в служебном помещении, аренду за жилье не платить. Да и работа непыльная — двери открыть-закрыть, счета жильцов получать и следить за порядком в доме. Ну, если там бытовые какие неисправности или шумит кто. У меня вот — экстренная связь с местным полицейским участком! — Костя горделиво указывает мне на некое подобие тревожной кнопки, встроенной в стену, прямо под камерой наружного слежения, которая непрерывно транслирует все, что происходит на улице в радиусе дома.
— А вы здесь что, все шесть лет работаете? — любопытствую я.
— Да какое там! Это я недавно по знакомству пристроился, — отвечает швейцар. — А до этого где меня только не носило! И приказчиком в «Rio Sul», это торговый центр. И уборщиком в подземке, здесь же метро есть, знаешь? Но все равно почти вся зарплата на аренду жилья уходила. Потом без работы болтался…
Я интересуюсь, как киевлянина Костю вообще занесло в Бразилию.
— Да мечта у нас с приятелем была — почти как у Остапа Бендера. Мы приехали сюда с небольшим капиталом, который там у себя на всякой мелкой коммерции сколотили. У нас бизнес-план был, хотели в Рио аптеку открыть для туристов. Ну, типа народной амазонской медицины — притирки всякие уникальные, редкие мази, чудо-пилюли. Ну, по типу как наши ребята в Таиланде на их же тайских таблетках бабки делают.
— А где ж вы их брать-то собирались? — удивляюсь я.
— Да были всякие наработки, даже контакты успели наладить в деревнях на Амазонке, где полно всяких местных колдунов. Они там у себя такие снадобья варят — от чего хочешь помогает! А меняют всего лишь на продукты или на сущие копейки. Они же там все за гранью нищеты живут! Но, жаль, не заладилось… Дружбан мой на кокс подсел, деньги стал на наркоту тратить. Ну, я сначала тоже, конечно, понюхал. Здесь без этого как? Чуть ли не официально продают. Но я потом как-то соскочил, а вот Пашку спасти не смог. Он сейчас где-то в фавелах бродяжничает, если, конечно, жив. Я его уже больше двух лет не видел и не слышал. А потом, как деньги все вышли, я какое-то время в настоящей бразильской деревне жил, на севере страны. На самой границе с Колумбией, в доме у одного амазонского знахаря. Я этому старику Пинейру до сих пор очень благодарен, он меня многому научил — и простой житейской мудрости, и даже рецептам всяких интересных штук. Я ему помогал их готовить и продавать — в обмен на кров и нехитрый стол. От него я совсем другим человеком через полгода ушел! Теперь из одной фасоли с одними только приправами могу сто разных блюд приготовить, и все они будут — пальчики оближешь! И лечить умею от многого, и боль заговаривать… А что у тебя с рукой, кстати?
