Эмиль Брагинский - Солнце в декабре
Лакхнау — это на юго-восток от Дели, приблизительно раза в два дальше, чем Агра. То ли летчикам захотелось посмотреть знаменитые розовые сады Лакхнау, то ли они давно не были в его знаменитом Государственном музее. А может быть, у них росли дочери, и они решили присоединить свои голоса к голосам участниц женской конференции, которая там проходила и на которой женщины Индии выражали протест против традиции давать за невестой большое приданое. Кстати, один из руководителей профсоюза почтово-телеграфных служащих в Дели рассказывал нам, как ему трудно собрать деньги — тысяч десять надо сколотить, — чтобы дочь могла выйти замуж…
А может быть, летчики совершили в Лакхнау вынужденную посадку, может быть, вообще самолет разбился, и нам не хотят сообщить об этом. Разные мысли приходят в голову на аэродроме, когда рядом лавка гробовщика!
Наконец в половине четвертого нам объявили, что мы вправе покинуть аэродром. Мы свободны до восьми вечера. До свидания. Спасибо. Пользуйтесь услугами «Индиэн эрлайнс»…
И все-таки мы улетели в Мадрас около одиннадцати часов вечера. Улетели на прекрасном французском самолете «Каравелла», который много лет трудится на индийских линиях. В этой машине тихо-тихо: двигатели укреплены сзади, летит она плавно и, как говорят, всегда долетает до нужного пункта или до какого-нибудь Лакхнау, но, главное, долетает.
…Под нами сверкнул огнями ночной Дели. Сверху казалось, что город прекрасно освещен. На самом деле это не так. Стюардессы в синих сари, высокие, эффектные, подобно всем стюардессам мира, раздали конфеты, а потом стали разносить газеты. Они бесшумно двигались по кабине. Сари, как и положено, открывало на пояснице бронзовую полоску спины.
Я робко взял газету: боюсь печатных изданий, которые предлагаются на большой высоте. Я развернул газету… вот: «Авария трех самолетов». Мне захотелось скомкать газету, вместо этого я, разумеется, лихорадочно прочел заметку. В ней сообщалось, что в Калькутте на аэродроме тягач, который тащил на поводке самолет, врезался в два других. Ах, на земле… Я облегченно вздохнул. А мы — в воздухе. Здесь спокойнее, здесь нет тягачей.
Другая газета. Что в ней? Ага. В самолете, который летел из Мадраса на Цейлон, в воздухе открылась дверь. Самолет благополучно вернулся в аэропорт. Пассажиры не успели замерзнуть… Что у нас с дверью?
Не вижу, дверь от меня далеко.
Я вспомнил, как несколько лет назад летел самолетом бразильской компании «Васп». В воздухе мне предложили журнал с цветным фоторепортажем о гибели самолета фирмы «Вариг». Особенно впечатляла кукла — она целехонькая валялась среди обломков. Совершенно естественно, что следующий рейс я совершал на самолете компании «Вариг». Я немедленно попросил стюардессу дать мне журнал с репортажем о гибели самолета фирмы «Васп».
Стюардесса покраснела:
— В нашей компании это был единичный случай, а вот у фирмы «Васп» машины бьются регулярно.
Знакомый корреспондент, провожавший нас на аэродроме в Дели, не нашел ничего лучшего, как рассказать перед самым вылетом такую веселую историю. Она произошла в Индии. Однажды самолет, на котором летел корреспондент, сильно встряхнуло и он предпринял отчаянную попытку камнем свалиться вниз. В это время летчик находился в салоне и беседовал с пассажирами. Это любимое времяпрепровождение индийских летчиков — ставить машину на автопилот и покуривать в салоне, проверяя нервную систему пассажиров, которым, представьте, не нравится кататься на аэроплане без летчика. Так вот, перепуганный летчик успел добраться до штурвала, сумел выровнять машину и с грехом пополам посадить на ближайшем аэродроме. Оказалось, в машину угодил орел!
Все эти истории и еще масса других хорошо вспоминаются в воздухе. До Мадраса 2400 километров. Мы летели два часа двадцать минут. За это время я вспомнил еще, как лет пять назад в проходе между сиденьями появилась сияющая стюардесса и весело объявила:
— А мы идем на вынужденную посадку. Мы попали в тучку.
Мы глянули в окна и увидели безоблачную синь.
Началась паника.
Через десять минут та же стюардесса объявила:
— Тучка рассеялась. Мы не будем делать вынужденную посадку. Спасибо за внимание!
Приятно, например, лететь через океан. Особенно приятно, когда хорошенькая тоненькая стюардесса учит пассажиров надевать спасательный пояс (это на тот крайний случай, если самолет вздумает свалиться в воду) и еще объясняет, как пользоваться свистком. Когда будешь болтаться в океане на спасательном поясе, надо свистеть, привлекая внимание.
Но чье?..
В Мадрас мы долетели без приключений. И в этом рейсе и во всех последующих с нами ничего не приключилось, хотя мы летали потом не только на «Каравелле», но и на машине марки «Фоккефрендшип». По виду она такова, что от нее лучше держаться на почтительном расстоянии.
Мы приземлились в Мадрасе в час ночи. Встречающие нас мучались на аэродроме с самого утра. Им все время обещали, что мы прилетим ну буквально через несколько минут. Приготовленные для торжественной встречи гирлянды из нежно-розовых и бледно-фиолетовых роз держали в воде, чтобы цветы не завяли.
Тяжелые мокрые гирлянды надели на нас. От усталости, от пьянящего аромата роз кружилась голова, а по спине текла вода. От земли поднималось тепло. В час ночи термометр показывал плюс двадцать пять градусов по Цельсию. Это пятого декабря, в день нашей Конституции.
Мы были на 13-й параллели, на восточном побережье Индии, на берегу Индийского океана.
Пользуйтесь услугами «Индиэн эрлайнс»!
На берегу океана
Когда находишься в Мадрасе, не верится, что это город с трехмиллионным населением, четвертый по числу жителей город Индии после Бомбея, Калькутты и Дели. Впечатление такое, будто много маленьких городов переходят один в другой и вместе образуют Мадрас. Это впечатление складывается оттого, что он не делится на центр и на окраины в обычном представлении. Мадрас, столица тропического тамильского края, на много миль распластался по берегу океана. Океан узкими лагунами врезается в город. По краю лагун растут высокие элегантные пальмы. Сравнительно с ними раскидистые баньяны кажутся пришельцами из далеких, давно минувших эпох. Под пышной листвой скрываются мускулистые воздушные корни, уже сверху врастающие в землю. А вначале птицы заносят семена баньяна на какое-нибудь дерево. Баньян прорастает на чужих ветвях, губит приемного отца и собственными корнями прикрепляется к почве. В южной части города растет дерево, в тени которого может укрыться от солнца пятьсот человек! Забавно, что эти причудливые гиганты, когда-то они считались священными и высаживались у храмов, — дальние родственники фикусов, тех самых фикусов, которые наши бабушки выращивают в глиняных горшках.
