Британия глазами русского - Владимир Дмитриевич Осипов
Рассказать, что дальше было? Где, как не в дороге, быстро сходятся люди? Не в Англии, дорогой читатель, не в Англии. И рассказывать мне дальше нечего, хотя провел в тот раз в поезде десять часов и было у меня десять попутчиков (четыре на обратном пути). Вполголоса говорили между собой только «молодые». По отношению к ним третий был лишним. Остальные читали газеты, листали захваченные с собой журналы и молчали. Разговор «вспыхивал» дважды: «туда» обсудили хлеставший по окнам дождь, «обратно» - висевшую в воздухе водяную пыль, собиравшуюся на стекле каплями и стекавшую вниз косыми прозрачными струйками. И все.
«Странные люди, - посетовал я своему товарищу, «старожилу» в Англии корреспонденту «Комсомольской правды». - Даже между собой не говорят». «Что, сэр, - отвечал он. - Не совпадает с книжкой-то… Общительности ждал. А здесь не принято в знакомые навязываться. Я, знаешь, что однажды сделал, когда в Ливерпуль ехал. Вошел в купе. Все на местах. Говорю: «Разрешите представиться. Я русский корреспондент, но по-английски понимаю плохо, и вы можете разговаривать сколько угодно и о чем угодно, а не только о погоде». Задел их упрек в том, что «красного» боятся. Оценили, представь себе. Всю дорогу беседовали».
Не в каждом английском купе, однако, такой находчивый русский корреспондент путешествует, и, за редкими исключениями, англичане молчат, если они не знакомы между собой, потому что действительно не принято здесь навязываться и не принято вмешиваться в чужие дела. Здесь это называется «ту кип прайвэси», что в вольном переводе означает «не вторгаться в частную жизнь другого», а на практике безмолвные поездки, вроде описанной выше, «доброе утро» соседу по дому или улице - утром, «добрый день» - днем, «добрый вечер» - с наступлением сумерек, разговор о погоде или о цветах, о садике при коттедже или любимом терьере и… «кипинг прайвэт».
Сдержанность? Сдержанность - хорошая вещь. Но привычка «ту кип прайвэси» - это и совсем другое. Так люди годами могут жить на одной лестничной клетке или домами стена к стене на одной улице и ничего не знать друг о друге. И если бы это было только скучно!
Но послушайте печальную историю, о которой рассказали однажды английские газеты и которую я пересказывал в свое время в «Неделе». Она случилась зимой с маленькой трехлетней девочкой Мэри в одном из домов в Глазго. Ее нашли спящей рядом со своей мертвой матерью. Та умерла несколькими днями раньше от сердечного приступа. Но Мэри думала, что мама просто спит. И все эти дни оставалась с ней - одна в холодной комнате. Она не могла слышать, когда в конце концов кто-то постучал в дверь, потому что была глуха. И не могла позвать на помощь, потому что была нема. Она ела оставшийся в доме черствый хлеб и пила молоко, которое нашла в начатой бутылке. Она пыталась кормить и свою мать. Но та спала, крепко спала.
И все эти несколько дней никому из соседей и в голову не пришло, почему они не встречают миссис Спенс, хотя потом все были искренне потрясены случившейся трагедией, потому что они обыкновенные добрые люди. Да, временами они слышали детский плач, но решились узнать, в чем дело, только тогда, когда заметили, что дверь оставалась полуоткрытой слишком долго.
Меня потрясла тогда эта история. Нет, я знал, что винить в этой трагедии некого, и знал уже, что здесь принято «ту кип прайвэси». Я понимал, всякое случается в жизни. Умом понимал. Но горький осадок остался.
А потом произошел другой эпизод, после которого - прошу прощения за то, что так поздно, - я начал смотреть на англичан просто как на людей другой страны, у которых другие нравы и обычаи, но в которых можно почувствовать людей, а не взирать на них как на далеких от тебя иностранцев.
…Я сидел дома, смотрел телевизор и ждал «последних известий». Между двумя большими передачами в ту пятницу был оставлен интервал минуты на четыре для объявлений полиции. Делается это регулярно в одно и то же время, и каждую неделю служащий Скотланд-ярда протокольно сухо рассказывает зрителям о крупных кражах, приметах возможных преступников, показывает их фотографии или словесные портреты, сообщает об исчезновении того или иного человека и обращается с просьбой позвонить по телефону в ближайшее полицейское отделение, если кто-либо располагает сведениями об упомянутых в передачах лицах. Будучи уверенным, что сказанное в эти четыре минуты тебя не касается, слушаешь эти объявления, что называется, в пол-уха и почти тотчас же забываешь о них. Но в тот раз диктор-полицейский сообщил о том, что пропал мальчик четырех лет в одном из южных районов Лондона. Последний раз родители видели, как он катался на своем трехколесном велосипеде у себя во дворике. Это было в пять часов вечера. В шесть мать хватилась его. Но парнишки нигде не было. Она сообщила в полицию. Его искали, но до сих пор - было начало двенадцатого - не нашли. На экране появилась симпатичная белокурая веселая мордашка, а диктор бесстрастным голосом заключил объявление стандартной фразой: «Всех, кто располагает сведениями, просим…»
Наутро знакомая фотография появилась в газетах. Через несколько часов лондонские вечерние газеты снова опубликовали ее вместе с отчетами о безуспешных поисках. В воскресенье вечером из передач телевидения я узнал, что мальчишку нашли. Утром того дня по адресу, указанному газетами, съехались из соседних районов три с лишним тысячи человек, чтобы прочесать все вокруг и найти пропавшего. Полиция помогла им распределиться так, чтобы не оставить без внимания ни единого квадратного ярда, а сами полицейские с помощью вызванных водолазов прощупывали старый каналец неподалеку, который казался им наиболее вероятным концом маленького велосипедиста. Но нашла беглеца женщина в одном из сарайчиков, в старом забытом владельцем сундуке. Открыть крышку мальчишка сумел и влез туда. Но она захлопнулась, и навесная петля заперла его там. День-другой, и он умер бы там от голода.
Когда ушли с экрана отснятые операторами кадры поиска и счастливое заплаканное лицо матери сменил другой эпизод, мы переглянулись с женой: вот тебе и англичане…
А еще как-то через неделю жена вернулась с «шопинга», то есть с «прогулки» по магазинам, без пуговиц на пальто: садилась на автобус в час «пик». «Знаешь что, твои англичане умеют толкаться и лезть без очереди не хуже других». «Не может быть, - говорю, глядя на оборванные нитки. -
