Александр Харитановский - Человек с Железным оленем
И еще одна достопримечательность – великое множество медведей. Они рыбачили в устьях притоков, на отмелях и не волновались, видя приближавшуюся одинокую лодку. По-хозяйски добродушно провожали ее взглядами.
…Солнце, прохладный ветерок. И ни одного комара – отстали. Глеб, усевшись на дно бата, дремал под ровное журчание воды. Вдруг перед глазами полузатопленное бревно. Сверху только торец. Еще несколько секунд, и бат воткнется…
Глеб схватил шест. Нацелился острием на ствол, предохраняя борт. Удача: дерево, скользнув по палке, само же и отвело легкий бат. Теперь Глеб уже с опаской выглядывал топляки. Этим речным «крокодилам» ничего не стоило потопить лодку. Велосипед он, оберегая от удара, перекрепил с носа на корму.
Горы снова сблизились. На северо-востоке показались заснеженные сопки. Самая высокая с правильными очертаниями пускала вверх клубы дыма. Ночью над ней пылало зарево. Ключевская – крупнейший действующий вулкан Евразии! Только в 1931 году на ее вершину впервые ступила нога человека, точно измерена высота – 4850 метров. На два километра выше Авачи!
Рядом, по краям Ключевского дола, расположена группа и других величественных вулканов. Сопки Камень и Плоская тоже поднялись более чем на четыре километра. Страна гигантов – так П. Т. Новограбленов назвал этот район.
Река становилась шире, протоки удлинились. Убегая далеко в стороны, они казались новыми речками. И только перед выходом в океан, в ста километрах от него, река снова собрала их в кулак, в единую могучую струю, пробиваясь через каменные щеки между Ключевской и ее соседом – вулканом Шивелучем.
Хотя эта Ключевская и изящна, с классически правильными формами, с развевающимся газовым шлейфом, и по-женски беспокойно говорлива – извергается каждые год-два, все равно Глеб свой взгляд остановил почему-то на Шивелуче – увалистом, просторном, внешне и непохожим на вулкан. То ли его привлекла этакая геологическая мужиковатость Шивелуча и скромность – при высоте почти в три с половиной километра вулкан не кажется великаном, то ли понравилась его степенная молчаливость, за которой обычно кроется немалая сила…
Каюсь, автору тоже привлекателен этот вулкан, самый северный на полуострове. И если Глеб имел возможность только почуять его скрытую мощь, то автору случилось зрить ее, наблюдать следы…
12 ноября 1964 года в половине шестого утра Шивелуч после многолетнего молчания имел честь заявить о себе колоссальным взрывом. Более чем на двенадцать километров поднялся столб выброшенного вещества. В образовавшихся из газа и пепла тучах сверкали разряды молний. Возле кромки кратера полыхали языки пламени. Из вулкана извергалась раскаленная лавина, залившая веером сто квадратных километров. Тысячетонные глыбы висели в ней, как песчинки. Тем временем пепловая туча двинулась на юго-восток и накрыла рыбопромышленный поселок и порт Усть-Камчатск на берегу океана. Дома, залив окутала мгла пеплопада. Суда не могли подойти к порту. Капитаны радировали: «Темно как ночью!» А туча продолжала идти дальше и к обеду накрыла уже Командорские острова…
Вулкан бушевал почти три часа. Это было одно из крупнейших извержений века. Но, повторяю, в сентябре 1928 года, когда Глеб на своем бате скользил по реке Камчатке, Шивелуч был спокоен.
«Страна гигантов. Заставить бы эти колоссы работать на людей», – вспомнились слова Новограбленова, и путешественник вновь и вновь оглядывал панораму огнедышащих сопок.
Пройдя «щеки», Глеб будто попал в другой край: солнце погасло, ни вольготных рощ, ни дневного зноя. Река посерела, а сверху туман. Сыро, холодно, неприветливо. Кончилась укрытая горами долина – камчатский Крым».
В самом устье – поселок Усть-Камчатск. На полуострове много селений, название которых начинается с «усть»: Усть-Большерецк, Усть-Тигилъ, Усть-Пенжино и прочие «устья» – это традиция. Первые русские поселенцы устраивались на морском берегу у выходов рек, не забираясь в глубь незнакомой страны. Усть-Камчатск – один из центров освоения полуострова и даже Алеутских островов.
На рейде стояла трехмачтовая шхуна. На берегу, на песчаной косе, узкий язык которой протянулся на два десятка километров, дымил консервный завод. Между рейдом и берегом бары – наносные мели. Образующиеся на них завихрения волн страшны даже при небольшом ветре. Выворачивают со дна камни! На барах для неосторожного или неумелого пловца каждый вал может стать роковым – «девятым». Река здесь шире километра.
На рыбацком кунгасе Глеб добрался до шхуны. На ней виднелось название «Чукотка». Капитан, лет тридцати, высокого роста, белокурый, сообщил, что шхуна идет в Петропавловск-Камчатский. Как закончится разгрузка, так и отправится.
Через несколько минут Глеб вместе с командой уже передавал из трюма на кунгас мешки с сахаром и мукой, табак и чай, рыболовные снасти… «Чукотка» пришла из Владивостока с товарами для Акционерного камчатского общества – АКО, организованного в прошлом году. Эта государственная организация, работавшая на паях, поставила задачу комплексного освоения природных ресурсов полуострова – рыбы, горных богатств, леса. Имела даже специальный сектор научных исследований.
Вечером капитан пригласил Глеба в свою каюту.
– Эдак вы не скоро доберетесь до мыса Дежнева, – заметил он, выслушав планы путешественника. – Поступайте на шхуну. Мы будем ходить до самой Колымы, снабжать фактории. Начнем зажимать Свенсона.
– Свенсона? – вспомнил Глеб надпись на металлическом складе в Петропавловске.
– Да, американского купца, – подтвердил капитан. – Он еще до революции вел крупные торговые дела на Севере. А в 1926 году наш Внешторг заключил с ним договор на поставку товаров на Чукотский полуостров… Умный делец. Числится среди своих «демократом», то есть не бьет по зубам команду, превосходно управляет шхуной и, когда необходимо, не гнушается заменить повара на камбузе. Торговать, конечно, умеет…
Через двое суток «Чукотка» с развернутыми парусами вошла в Авачинскую бухту. На ней вернулся в Петропавловск-Камчатский и Глеб.
Месяц спустя он уже стоял со своим ярко-красным велосипедом на палубе японского парохода «Шанси-Мару», направлявшегося во Владивосток. Легкий спортивный костюм плотно облегал стройную мускулистую фигуру. На рукаве зеленая дорожная повязка…
Не было ни митинга, ни торжественных проводов.
– Рассматриваем твой поход, товарищ Травин, как первый камчатский велопробег! – это, пожалуй, единственная фраза «высокого штиля», которую услыхал Глеб. Сказана она была от имени петропавловской молодежи.
Слова официально суховаты, но от них потеплело на душе: одно дело штурмовать пространства только для личной славы, и совсем иным смыслом наполняется твой каждый шаг, когда действуешь от имени коллектива.
