Пауль Вернер Ланге - Подобно солнцу

Но наш путь ведет назад на набережные Севильи. С 1503 года Здесь находится резиденция Каса де Контратасьон (Королевской торговой палаты). Здесь выгружают золото Эспаньолы (Гаити), жемчуг с острова Маргарита и бразильское дерево, скоро здесь увидят Торе-дель-Оро (золотую башню) и Торре-де-ла-Плата (Серебряную башню) — сверкающие трофеи грабительской конкисты. Город на берегу Гвадалквивира — реки, воды которой два десятка лет назад вынесли корабли Колумба в море в его третье плавание, самое притягательное место для выходцев из Португалии. В основном это моряки, оставившие по самым разным причинам службу во флоте Мануэла. Их прибытие очень желанно, так как они избороздили вдоль и поперек моря южнее экватора, еще незнакомые Испании. Так получилось и с Барбозами, в доме которых Магеллан нашел приют на ближайшие месяцы. Глава семьи Дьогу Барбоза когда-то принимал участие в плавании в Индию Жуана да Новы. Он уже почти пятнадцать лет живет в Севилье, вначале был управляющим Алькасара1, а теперь является смотрителем королевского арсенала — человек богатый и уважаемый. Его племянник Дуарти долгое время путешествовал по владениям Португалии в Индийском океане и написал книгу, в которой поведал об областях мира «между мысом доброй Надежды и Китаем». Это «Книга Дуарти Барбозы», ее будут читать даже столетия спустя. До нас не дошло сведений, какие отношения связывали Барбозу и Магеллана, но, судя по всему, они давно знают друг друга. Ведь условия, предоставленные ему Барбозами, — это нечто большее, чем простое гостеприимство. Правомерно допустить, что Магеллан не бросился из Португалии очертя голову в неизвестность, а самым тщательным образом подготовил свой переезд в Севилью. Едва завершился 151 7 год, как гость и его хозяин оказались связанными отношениями особого рода: дочь Дьогу Барбозы Беатрис, за которой, говорили, было отдано жениху не менее 600 000 мараведи приданого, предстала перед алтарем с тридцатисемилетним капитаном, лишь несколько недель назад почти без средств перебравшимся из Португалии.

Роман на берегах Гвадалквивира? Повторение начала романтической истории, когда смелому, побывавшему в далеких краях Мавру удалось очаровать прекрасную дездемону? Вряд ли. Фернан де Магеллан не какой-нибудь нищенски бедный чужак, из Милосердия принятый в доме, а мужчина, на которого можно положиться Не может быть случайностью, что большая группа Моряков, в том числе его будущие кормчие Жуан Родригиш ди Мафра и Вашку Галлегу приехали вместе с ним в Севилью. И конечно, не случайна также причастность Дьогу Барбозы к кругу Лиц, которые были инициаторами экспедиции Диаса де Солиса на поиски южноамериканского пролива и финансировали ее.

Поначалу кажется, что надежды, связывающие Дьогу Барбозу. и его зятя, тщетны. Управляющие Каса де Контратасьон, в частности, были далеко не в восторге от посулов Магеллана найти самую короткую дорогу к островам Пряностей и доказать, что земли лежат в полушарии, оговоренном для Испании. Неудача вполне объяснима. Магеллан клятвенно обещал своему партнер Фалейру, до сих пор находящемуся в Португалии, что до его прибытия не раскроет ни одной детали их совместного плана, И он демонстрирует доказательства, больше говорящие о значении, чем о надежности предприятия: письма Сиррана, сообщения Вартемы. Убеждения и доводы Магеллана, им, бесспорно. высказанные, что юг Америки имеет такие же очертания, как и Африка, и, возможно, даже Диас де Солис уже нашел мыс, который осталось только обогнуть, — это всего лишь домыслы и пред положения, вряд ли достойные доверия. для вящей убедительности не хватает расчетов Фалейру и карт, показывающих проход на запад. А уроженец Молуккских островов раб Энрике, единственная сохранившаяся у Магеллана собственность от грабительского похода на Малакку, и девочка-рабыня с Суматры, которые сопровождают просителя, — только экзотическое приложение. ничего не значащее; рабы не в состоянии повлиять на мнение руководителей ведомства.

Но на одного из тех, кто с нерешительными или неодобрительными минами сидит напротив Магеллана, идея произвела большое впечатление; отныне он будет ей всячески содействовать. Этот фактор18 Хуан де Аранда — один из трех управителей Каса де Контратасьон. Аранда указывает и прокладывает Магеллану путь, единственный, каким нужно следовать, — в ведомство по колониальным делам, названное «Совет по делам Индий», и в конце концов к королю. Он помогает своему протеже весьма осмотрительно. Наводит о нем справки в Португалии, выжидает, пока не прибудет в Севилью Руй Фалейру. Кстати, встреча обоих партнеров протекает как угодно, но только не дружески. Фалейру обнародует особенно неприглядные черты характера Магеллана, и так достаточно тяжелого, — его вспыльчивость и упрямство: обвиняет в том, что он нарушил свое обещание и полностью раскрыл Аранде их план, чтобы его обойти и обмануть. Возможно, ученого в его подозрениях подстрекает брат Франсишку, прибывший вместе с ним, и сейчас вспыхнет пламя раздора, которое давно тлело, и в конце концов разрушит последнюю нить, связывающую неравных партнеров. На этот раз спор за награду после успешного завершения плавания удалось уладить, возникают только незначительные затруднения: как того требует Фалейру, Аранда вынужден отправиться ко двору в Вальядолид отдельно от обоих партнеров. В январе 1518 года он так и поступает. Но в пути возникает одно соображение, видимо давно его тяготившее и заставившее Хуана де Аранду вернуться в общество своих протеже. Он считает, что его постоянное содействие, прошения к короне и к великому канцлеру, в особенности же его дукаты, которыми так вольно пользуется Фалейру, достойно рекомендуют его для участия в доле от того, что «ниспошлет им воля господня». Магеллан, конечно, хотел бы удовлетворить просьб Уже то обстоятельство, что он не был способен или не хоте, как большинство его соотечественников, извлечь материальных выгоды из службы в Индии, характеризует его как не слишком меркантильного человека. Не таковы Фалейру. Возникает тор из-за процентов. Аранда требует пятую часть, Фалейру предлагает десятую, потом восьмую часть. Затем переговоры прерываются. так как Аранда настаивает на пятой части или вообще отказывается участвовать в этом деле. Правда, он не прекращает и дальше выступать за предприятие. Спустя три недели его настойчивость, вознаграждается восьмой частью от общей доли будущих богатств. гарантированной договором между партнерами.

Но пока это произошло, ловкий фактор Каса де Контратасьон сумел добиться аудиенции у четырех персон: у великого канцлер империи, у кардинала Адриана Утрехтского, у епископа Бургосского и, наконец, у короля Карла 1 (1516–1556, с 1519 года Карл У — император Священной Римской империи). И только два голоса решающие. Соваж, великий канцлер, совсем недавно заступил на свой пост и не расположен, занимать в этом вопросе четкую позицию. Адриан Утрехтский, бывший воспитатель короля. также колеблется. Вряд ли от них можно ожидать поддержки. кардинал даже склоняется через некоторое время к португальской точке зрения. Очень много значит мнение Хуана Родригеса де Фонсеки, епископа Бургосского. Фонсека не просто какой-нибудь обыкновенный прелат. С 1493 года он был облечен обязанностями, очень сходными с обязанностями министра колоний, в настоящий момент он — вице-президент «Совета по делам Индий». Он был когда-то опасным противником Колумба; видимо, он тот самый человек, который инспирировал казнь Нуньеса де Бальбоа, и именно он в скором времени назовет Эрнана Кортеса предателем и бунтовщиком, наверное, даже задумается над планом его убийства. Таков многоликий образ Хуана Родригеса де Фонсеки. Кое-кого из тех, кто отправляется открывать для империи мир, он нередко объявляет своими «племянниками» — так называли в основном незаконнорожденных отпрысков высокопоставленных духовных лиц, привлекая их тем самым на свою сторону. В случае с Первооткрывателем Нового Света роль «племянника» сыграл Алонсо де Охеда. Как поговаривают, Хуан де Картахена, об интригах которого мы еще вдоволь узнаем, такой же «племянник». Правда, Фонсека разглядел соблазнительные перспективы намерения Магеллана и проявляет благосклонность.

А что король Карл? Сыну Филиппа Красивого и Хуаны Безумной только что исполнилось восемнадцать лет. Он неглуп, но неопытен И очень далек от того, что считают правильным его министры и казначеи. С тех пор как король прибыл из Гента в Испанию, ОН постоянно убеждался, что фламандские советники Могут ждать от испанских грандов только враждебного отношения — действительно, они попытались через два года избавиться от ненавистного монарха. Когда король одобряет план плавания в западном направлении к островам Пряностей, он пи- тает надежду, что подобное предприятие перед лицом славы и могущества, которыми оно может одарить Испанию, умиротвори сплотит его своевольных и темпераментных подданных. Но разумеется расходы, связанные с такими надеждами короля, приходятся некстати. Например, за корону Священной Римской империи, обещанную ему на будущий год, пришлось уплатить сто тысяч дукатов на одни только взятки. Все же именно королевский казначей будет тем, кто устранит последние сомнения.