Евгений Ладик - Похождения иркутского бича
Баржу тащил колесный буксир «Титан». Сохранились ли где-нибудь еще эти реликвии прошлого века, кроме влекущего Парашкина к цивилизации, он не ведал. К тому же, чрезвычайно тихий ход буксира его вполне устраивал. Торопиться некуда и незачем. В теплую погоду можно лежать на палубе или бросать спиннинг. К спиннингу цепляли то блесну и ловили ленков и щук, то «мыша» — вечером брали на него таймени, то большой пенопластовый поплавок с привязанными к нему «мушками». На мушек клевали хариусы. Рыбу Сашка-шкипер менял на спирт. В ненастные дни Марк и Сашка затапливали буржуйку в шкиперской будке, разводили спирт водой, варили чифир, выпивали, закусывали свежесолеными хариусами и ложились по банкам курить. Иногда по реке пролетала сквозь завесу дождя «Казанка» с мокрым и замерзшим лодочником, и тогда настроение, и без того хорошее, становилось еще лучше. Нет, Марк не злорадствовал, просто он острее чувствовал, какой это кайф — лежать в тепле, когда за иллюминатором разгулялась непогода.
Баржа принадлежала ОРСу комбината «Мамслюда», и шкипер Сашка был родом с Мамы. Поселок Мама стоит на впадении одноименной реки в реку Витим, притока Лены. Сашка в очередной раз рассказывал Марку о своем сказочном поселке. В Маме около 3 тысяч жителей. Никакой промышленности, кроме строящегося пивзавода, нет. Слюду добывают на шахтах в Горной Чуе, Согдиондоне и других поселках. Мама — райцентр. Здесь учреждения: контора комбината, орсы, геологическая экспедиция. В поселке три ресторана, две гостиницы, два кинотеатра, пристань и аэропорт. Аэропорт новенький, двухэтажный и в состоянии вместить все население Мамы. Сюда регулярно летают АН-24, а зимой, когда связь с поселками только по воздуху, выпускают АН-2 на лыжах. Снабжение в районе по высшей категории. Это значит, что в магазинах не переводится ни тушенка, ни сгущенка, ни масло. Рыба, несмотря на изобилие местных пород, завозится со всей страны: кета, лосось, омуль. Мясо свежее всех видов. Спиртные напитки из Египта, Алжира, Болгарии, Венгрии на любой вкус. Апельсины, ананасы и яблоки лежат всю зиму до апреля, может потому, что каждое завернуто в бумагу, может потому, что из Китая и Марокко. А, может, потому завернуто, что из Китая. И не гниют, паразиты, не то что тамбовские, мичуринской селекции.
Сашка, подвыпив, бывал весьма красноречив. Поселок Мама через радужную алкогольную дымку стал представляться Марку если не Рио-де-Жанейро, то чем-то вроде озера Рица и пляжем в Нице, где он, кстати, никогда не бывал тоже. Он уже собирался завернуть в райский уголок на Витиме, но в самый последний момент вмешался случай. Их буксир причалил к последней пристани на Лене, перед тем как свернуть по Витиму. Марк и Сашка, воспользовавшись остановкой, решили купить выпивки и закуски. Тесна Сибирь! За тысячи верст и почти три месяца разлуки Марк встретил в магазине Студента, покупавшего перец фаршированный по 36 копеек банка. К чести Марка Парашкина, он не побежал от своего знакомого в тайгу, а дождавшись, когда тот расплатится с продавщицей, подошел и просто сказал:
— Привет, Студент.
— Марк! — лицо Студента расплылось в улыбке, такой веселой и безалаберной, что Марк, настроившийся на тягостные объяснения, несколько опешил. Студент же, обхватив Марка за шею и сунув в руки банку перца, поскольку держать в руках три бутылки портвейна, буханку хлеба и еще какие-то свертки, и обнимать Марка, да при этом жестикулировать, было не сподручно, выложил в нескольких словах счастливые известия:
— Когда Шахназар на табор пришкандыбал, а тебя нет, он понял, когда очнулся, что ты за помощью побежал. Мы решили, ты блуданул. Пробовали искать, якутов расспрашивали. Тишина. Пропал с концами. Шахназар расстраивался: «Меня спас, а сам сгинул». Если б ты его вовремя не перевязал, кранты б ему были.
Несмотря на огромное облегчение, Парашкин почувствовал и досаду: «Кажется, я разыграл роль „неуловимого Джо“, которого не ловят, потому что он на хрен никому не нужен».
Часть вторая. Таежные робинзоны
Глава 1
Жизнь на Лене
— Кацо, ты утопливников ешь? — Тимур Гогоберидзе спросил с такой серьезной миной на лице, что Марк почувствовал в вопросе подвох. — Понимаешь, свинью вчера утопили. С Витькой Томшиным в Пеледуй ездили — пока везли, перевернулись и утопили.
Бригада Гогоберидзе работала на строительстве детского сада. За полтора месяца тушенка основательно приелась. Бригадира командировали в Пеледуй — купить живую свинью. Везти его взялся Витька Томшин. В Усть-Чуе «сухой закон» начинался с мая, и его жертвы все лето отоваривались в Витиме, а то и в Пеледуе. До Пеледуя на казанке с «Вихрем» можно было доплыть часа за два. Томшин ехал утолить жажду, бражка у него кончилась неделю назад, а новая еще не поспела.
В Пеледуе Тимур купил свинью и посадил ее в клетку, специально для этого дела сколоченную еще в Чуе. Витька купил ящик водки. Когда оба ящика стояли в лодке, распили одну бутылку. За поселком расположились основательно.
Сколько они выпили, Тимур мог припомнить очень приблизительно. Но мотор Витька все-таки завел. За рулем его одолел сон. Управляли потом лодкой они на пару. Витька, держась за руль, спал, а Тимур будил его, когда лодка приближалась к берегу. Витька просыпался, придавал лодке новое направление и снова клонил голову. Река в этом месте довольно широкая, километра два, позволяла такие вольности. Но в одном месте то ли Гогоберидзе зазевался, то ли Томшин долго соображал, казанка выскочила на берег. Тимур без единой царапины сидел на берегу и размышлял, куда делись туфли. Витька лежал, обхватив клетку, и слушал надрывный визг свиньи. В этой аварии она оказалась единственной пострадавшей. Нога у нее попала между досок, и от удара хрюшка получила закрытый перелом. Водка не разбилась. Тимур и Витька подкрепились одной бутылкой. За руль сел Тимур. Управлял он моторкой второй раз в жизни. Да еще порывистый южный темперамент… На резком повороте казанка, как необъезженная кобыла, сбросила своих седоков и спокойно легла на воду вверх днищем. Витька вынырнул лицом к берегу. На берегу стоял мокрый Гогоберидзе в полосатых носках и отчаянно вопил: «Чушка, спасай чушка!»
Но помощь пришла поздно. «Чушка» захлебнулась. Водка, опять-таки, не разбилась.
Ножа у них не оказалось, и резать свинью пришлось отверткой. Кровь никак не спускалась, видно, тупая отвертка скользила по сердцу, не протыкая его. На счастье Гогоберидзе и бригады мимо проплывал в своей лодке старик Носков. Первый вопрос, который задал ему Тимур:
— Нож есть? Горло резать будем.
Вспоминая эти слова, сказанные с грузинским акцентом, Носков до сих пор вздрагивает.
