Генри Мортон - Шотландия: Путешествия по Британии

На первых порах позиции мятежников были достаточно сильны. Под их знамена стекались протестанты со всей страны, и среди них Джон Нокс. Но затем регент Арран начал осаду замка. Ее защитники обратились за помощью к Генриху VIII, который пообещал прислать на выручку английский флот.

Однако Англия была далеко, а регент рядом и к тому же не медлил. Он установил перед замком шотландский штандарт и начал массированную артиллерийскую атаку. Обстрел медными ядрами продолжался с семи утра до четырех вечера. Трудно поверить, но крепость выстояла. И продержалась больше года! Но затем на горизонте показалась эскадра из шестнадцати военных кораблей. На их парусах красовались королевские лилии Бурбонов — это была запоздалая месть французского двора за пролитую кровь католического кардинала. Командовал флотом Леон Стронциус, известный итальянский наемник. Корабли бросили якорь в бухте Сент-Эндрюса, с них сгрузили боевые орудия и покатили по направлению к осажденному замку. Пушки установили на старой башне университетского колледжа Сан-Сальвадор, на стенах кафедрального собора и вообще на всех выгодных позициях, откуда можно было вести обстрел.

Положение мятежных протестантов выглядело почти безнадежным. А Джон Нокс лишь ухудшил ситуацию, объявив во всеуслышание, что атака французов — божья кара за ту неправедную жизнь, которую вели солдаты замкового гарнизона.

Итак, сдача крепости была неминуема. Дерзких мятежников заковали в цепи, бросили на галеры и отправили во Францию. Среди них оказался и Джон Нокс. На протяжении девятнадцати месяцев этот человек — чей голос в прошлом сотрясал Шотландию до самого основания — вел жизнь бесправного раба на французской галере.

Как-то раз их судно проходило неподалеку от Сент-Эндрюса, и один из товарищей Нокса поинтересовался у него, знакомо ли ему это место. Да, отвечал Нокс, это Сент-Эндрюс — город, где он произнес свою первую проповедь. И добавил, что нисколько не сомневается: Господь выручит его из нынешнего бедственного положения и даст возможность снова проповедовать на улицах Сент-Эндрюса.

После захвата Сент-Эндрюсского замка солдаты исследовали подземные казематы и были потрясены жуткой находкой в «Бутылочной камере»: они обнаружили тело его преосвященства кардинала Битона, погруженное для сохранности в крепкий солевой раствор.

Мария Стюарт считала Сент-Эндрюс самым милым и привлекательным городом своего королевства. Она неоднократно приезжала сюда, причем первый визит состоялся во время 18-дневного ознакомительного путешествия, которое молодая королева совершила сразу же по приезде из Франции. Марии в ту пору едва минуло девятнадцать лет, и в памяти ее, наверное, еще сохранялись детские воспоминания. Во всяком случае, королева проявляла большой интерес к местам, где прошло ее раннее детство. Верхом на лошади (а Мария стала первой дамой в Шотландии, которая рискнула ездить в мужском седле с высокой лукой) она посетила Линлитгоу — город, где она родилась; Стерлинг, где ее в детстве короновали; Перт, Данди, Сент-Эндрюс и Фолклендские острова, на которых скончался ее отец, Яков V.

В Сент-Эндрюсе до сих пор сохранился прелестный старый дом, в котором обычно останавливалась Мария Стюарт. Сейчас в нем располагается библиотека школы для девочек Святого Леонарда. Мне продемонстрировали маленькую уютную комнатку, любовно отреставрированную в соответствии с канонами XVI века. В нем находится снабженный окном альков, отгороженный от остальной комнаты декоративными перегородками. Внутри стоит кровать, так что королева могла уединиться в своем уголке и любоваться видом на сад, который открывался из окна.

Именно этот дом (или часть его) занимала Мария в 1573 году, когда решила провести скромные буржуазные каникулы в обществе своих придворных дам. Единственным мужчиной, допущенным в этот узкий кружок, был английский посол Рэндольф, на тот момент по уши влюбленный в Мэри Битон. В редкие минуты, когда посол вспоминал о своих государственных обязанностях, он пытался осторожно выведать матримониальные планы королевы (а именно, кому она отдает предпочтение — Дарнли или Лестеру). Однако Мария ловко уклонялась от ответа, ссылаясь на то, что не желает обсуждать политические проблемы во время отдыха.

После этого юная королева затворялась в расписном алькове и, возможно, предавалась мечтам о браке с лордом Дарнли, который рисовался ей будущим Генрихом IX, католическим королем Англии. Ах, эти честолюбивые грезы набожной католички, преданной дочери своей церкви!

И хотя в Сент-Эндрюсе Мария, как правило, бывала весела и беспечна, но время от времени она впадала в тоску: плакала в голос и жаловалась на одиночество, говорила, что ей не хватает надежных и преданных друзей. Однако приступы уныния скоро проходили, королева снова смеялась и резвилась. Вообще, можно сказать, что нигде более в Шотландии Мария не чувствовала себя такой счастливой, как в Сент-Эндрюсе. По утрам она трудилась в маленьком садике за домом, а после обеда проводила часы за чтением Тита Ливия. Руководил этими занятиями Джордж Бьюкенен, директор колледжа Святого Леонарда. Как-то раз Рэндольф явился к королеве с визитом и застал ее в саду: девушка с увлечением фехтовала.

Мария Стюарт прожила бурную и нелегкую жизнь. Назовите любой шотландский город, и почти наверняка с ним будет связана какая-нибудь драма из ее жизни. Лишь в Сент-Эндрюсе мы можем представить себе Марию Стюарт веселой и безмятежной. Юная улыбающаяся королева — один из самых чудесных образов в долгой и мрачной истории Сент-Эндрюса.

Вы никогда не задумывались, почему девятку бубен называют не иначе как «проклятием Шотландии»?

Некоторое время я собирал различные легенды, связанные с данным вопросом. И вот в Сент-Эндрюсе мне довелось услышать еще одно, новое объяснение, которым я хотел бы поделиться с читателями. Однако начать я предполагаю с беглого обзора своей коллекции.

По одной из версий данное выражение имеет отношение к геральдическому гербу Джона Далримпла, второго виконта и первого графа Стэйра — «или девять голубых ромбов, образованных андреевским крестом», то есть все та же девятка бубен. Общеизвестно, что Джон Далримпл имел непосредственное отношение к резне в Гленко, за что его имя было проклято по всей Шотландии. Посему и соответствующую карту окрестили «проклятием Шотландии».

Существует еще одна — более ранняя и, с моей точки зрения, менее убедительная — легенда о происхождении данного выражения. Якобы в правление Марии Стюарт некий человек по имени Джордж Кэмпбелл решил, предвосхищая «подвиг» полковника Блада[26], завладеть королевскими регалиями Шотландии. Ему удалось похитить девять камней из короны (в инвентарной описи 1539 года среди украшений короны числились двадцать бриллиантов). Утраченные камни следовало возместить, и, чтобы обеспечить средства на их приобретение, в стране был введен новый налог, легший тяжелым бременем на плечи населения. Так что, эти девять бриллиантов (как известно, так называют и карточную масть) стали подлинным национальным проклятием Шотландии.