Соленый ветер. Штурман дальнего плавания. Под парусами через океаны - Дмитрий Афанасьевич Лухманов
Начальник порта задумался.
Наконец ему пришла в голову блестящая мысль.
— У ваших людей есть штатское платье?
— Не у всех, но у большинства есть.
— Пусть ваша третья вахта съезжает завтра на берег не вместе, а маленькими группами, по два, по три человека, и по возможности, в штатском платье. Тех, у кого нет штатского платья, вы пошлите группой в контору сеньора Тавареса под предлогом закупки и доставки на судно последней провизии. Оттуда они могут разойтись и погулять по городу, но только опять же не гурьбой. Я предупрежу полицмейстера, он не будет обращать слишком строгого внимания.
Мы от души поблагодарили милого начальника порта и не пожалели «боцманских» выражений по адресу республиканского правительства Португалии.
На третий день все было исполнено по условию, и третья вахта, хотя и не так весело, как две предыдущие, съехала на берег.
Однако начиная с трех часов пополудни, к нашим ребятам, одетым как в форму, так и в штатское, начали подходить на улицах полицейские и вежливо предлагать возвратиться немедленно на судно. Если ребята притворялись, что не понимают ни португальского, ни ломаного английского языка, на котором говорили полицейские, и не обращали на них внимания, то полицейские ходили за ними по пятам и время от времени тянули за рукава.
В результате часам к пяти пополудни все вернулись на судно, за исключением трех или четырех человек, застрявших где-то в горах и вернувшихся уже в темноте без любезного конвоя полиции.
С заходом солнца нас окружила целая флотилия полицейских шлюпок, точь-в-точь, как в 1853 году фрегат «Палладу» в Нагасаки. Республиканская Португалия боялась «советской заразы» нисколько не меньше, чем дореформенная Япония «белых заморских чертей».
От захода солнца до полночи на Фуншалском рейде обычно стоит мертвый штиль, и только часов с двух ночи начинает тянуть легкий ветерок с гор, отдающих морю накопленное за день тепло.
К этому времени мы и приурочили свою съемку с якоря.
В два часа тридцать минут 8 октября раздалась команда:
— Пошел все наверх, с якоря сниматься!
Впрочем, никто не спал на «Товарище» в эту ночь. С вечера и часов до десяти приводили судно в походный порядок, а затем сидели на палубе, делились впечатлениями и наслаждались чудесной ночью и волшебной панорамой близкого берега с громадной, ушедшей вершиной в облака, горой, и тысячами огоньков по склонам.
Долго и медленно подымали якорь, втягивая звено за звеном семьдесят сажен тяжелой якорной цепи. Затем вступили под паруса и, подгоняемые легким бризом, уже в мутном свете приближающегося утра двинулись в далекий, неведомый для большинства нашего экипажа путь, к берегам далекой, чужой, сказочной Южной Америки.
От Мадейры до Монтевидео
Когда я был в четвертом или пятом классе гимназии, то у нас в классе произошел такой характерный анекдот: учитель словесности, говоря о том, как разно понимается и воспринимается разными лицами одно и то же литературное произведение, сказал: «Да что произведение, возьмем просто какое-нибудь понятие, — вот я скажу, например, слово „лошадь“, — подумайте над этим словом и представьте каждый себе, как рисуется в вашем воображении лошадь?» Понятие «лошадь» вызвало у всех совершенно разные представления: один сейчас же представил себе гордого белого коня, скачущего по бранному полю (явный результат впечатления от гремевшего тогда генерала Скобелева), другой представил себе четырех бронзовых коней на Аничковом мосту, третий — крестьянскую лошадь, запряженную в соху, а один ученик сказал: «Думаю, думаю и ничего представить себе не могу, а только ясно вижу большие буквы Л-О-Ш-А-Д-Ь».
Так вот, как теперь кто представляет себе океан? Я думаю, что все, кроме тех исключительных людей, у которых это слово вызывает в воображении только буквы О-К-Е-А-Н, представляют его себе, если не беспредельным, то, во всяком случае, громадным и полным простора. Вот насчет океанского простора я и хочу сказать несколько слов.
Острова Зеленого Мыса, мимо которых пролегал путь «Товарища», лежат под 25° западной долготы, а крайняя восточная оконечность Южной Америки, мыс Св. Рока, лежит под 35° западной долготы. Таким образом, расстояние по долготе между этими пунктами равняется всего десяти градусам или, с учетом на разность широт, приблизительно 550 милям. Разность широт этих двух пунктов равняется двадцати двум градусам или 1320 милям (морская миля — верста и три четверти).
В этом продолговатом и не бог весть каком уж большом четырехугольнике на парусное судно действуют самые разнообразные силы. В северной части четырехугольника дует обычно северо-восточный пассат, постепенно слабеющий по приближении к 10° северной широты. Затем его пересекает с востока на запад роковая для парусных кораблей штилевая полоса. В южной части четырехугольника дует юго-восточный пассат.
Кроме этих преобладающих ветров, между 20° и 10° северной широты, в восточной стороне четырехугольника можно получить довольно свежий западный ветер, известный под именем африканского муссона.
Север и юг четырехугольника пересекаются с востока на запад довольно сильными пассатными течениями, направляющимися от берегов Африки к группе Антильских островов. А ближе к берегам Африки, между северным и южным пассатным течением, вклинивается Гвинейское противотечение, идущее с запада на восток.
Таким образом, парусный корабль, идущий из Европы в Южную Америку, скоро после прохода островов Зеленого Мыса начинает терять попутный северо-восточный пассат и если не сумеет или не сможет воспользоваться африканским муссоном и Гвинейским противотечением, то будет по вступлении в штилевую полосу неминуемо отнесен течениями к западу, и, когда доберется наконец до юго-восточного пассата, этот пассат будет дуть ему почти в лоб.
Для того, чтобы благополучно миновать мыс Св. Рока и вступить в южную часть Атлантического океана, где расходящиеся в разные стороны берега Африки и Америки дают снова простор парусному кораблю, он должен, миновав острова Зеленого Мыса, употребить все силы, чтобы сделать значительный зигзаг к западу, в сторону Африки, и затем уже постепенно спускаться к югу, стараясь пересечь экватор между 25 и 27 меридианами.
Некоторые корабли, чтобы уменьшить крутизну этого зигзага и наверняка воспользоваться африканским муссоном и Гвинейским противотечением, прокладывают свой курс между островами Зеленого Мыса и африканским берегом. Однако этот способ многими лоциями не рекомендуется, так как ближе к берегам Африки муссон прерывается иногда жесточайшими восточными штормами и так называемыми белыми шквалами. Сами по себе берега Африки представляют для корабля целый ряд опасностей, о которых было бы слишком долго говорить в этом популярном очерке.
Мореплаватели всего света, особенно командиры парусных кораблей, обязаны тем, что они могут теперь плавать уже не наобум, лейтенанту американского флота
