Жюль Верн - Таинственный остров (перевод Н. Немчиновой и А. Худадовой )
— Вот попробуем наши пушечки, тогда всё и узнаем! — подхватил Пенкроф.
Нечего и говорить, что все четыре орудия содержались в образцовом порядке. С тех пор как пушки были извлечены из воды и доставлены на берег, Пенкроф, не жалея сил и времени, натирал их, смазывал жиром, полировал, чистил затвор, замок, зажимной винт. И сейчас орудия блестели так, словно находились на борту военного американского фрегата.
Итак, в тот же день, в присутствии всех колонистов, включая, понятно, Топа и дядюшку Юпа, были поочерёдно испробованы все четыре пушки. Их зарядили пироксилином, учтя его взрывную силу, которая как мы говорили, в четыре раза превосходит взрывную силу обычного пороха; снаряды имели коническую форму.
Пенкроф держал в руке шнур запального фитиля, готовясь действовать.
По знаку Сайреса Смита прогремел выстрел. Ядро, пущенное в сторону моря, пронеслось над островком и исчезло где-то вдали, так что определить точное расстояние не представлялось возможным.
Вторую пушку навели на крайнюю точку мыса Находки, и ядро, ударившись об острый выступ скалы на расстоянии примерно трёх миль от Гранитного дворца, разнесло его на куски.
Навёл пушку и выстрелил Герберт, и надо ли говорить, как он был горд своим первым выстрелом из орудия. Но, пожалуй, ещё больше гордился Пенкроф. Ведь это его сынок оказался таким метким пушкарём.
Третье ядро, посланное в направлении гряды дюн, идущей вдоль берега бухты Соединения, ударилось в песок на расстоянии четырёх миль от Гранитного дворца, затем силой рикошета подскочило и упало в море, подняв фонтаны брызг.
Готовясь к четвёртому выстрелу, Сайрес Смит увеличил количество пироксилина, желая испытать предельную дальнобойность орудий. Потом поселенцы отошли в сторону на случай, если пушку разорвёт, и фитиль был подожжён с помощью длинного шнура.
Раздался оглушительный грохот, но пушка выдержала, и поселенцы, бросившись к окну, увидали, как ядро срезало верхушку скалы на мысе Челюсть, на расстоянии примерно пяти миль от Гранитного дворца, и исчезло в водах залива Акулы.
— Ну, что вы скажете, мистер Сайрес, о нашей батарее? — спросил Пенкроф, чьи неистовые крики восторга чуть ли не заглушали грохот пальбы. — Пускай к Гранитному дворцу являются теперь хоть все пираты Тихого океана — добро пожаловать! Попробуй ступи теперь на берег без нашего разрешения.
— Поверьте мне, Пенкроф, — ответил инженер, — лучше обойтись без таких опытов.
— Да, кстати, — воскликнул моряк, — что мы будем делать с шестёркой головорезов, которые расхаживают по острову? Значит, пусть себе разгуливают по нашим лесам, лугам и полям? Да ведь эти пираты — настоящие ягуары, с ними, как с ягуарами, и надо поступать… А вы как думаете, Айртон? — обратился Пенкроф к своему, приятелю.
Айртон не сразу ответил, и Сайрес Смит пожалел, что моряк неосмотрительно задал подобный вопрос. Он с волнением ждал ответа Айртона.
— Я сам был таким ягуаром, мистер Пенкроф, — смущённо произнёс Айртон, — и не имею права высказывать своего мнения.
И он медленным шагом вышел из комнаты. Пенкроф всё понял.
— Ах я болван, ах дурачина! — воскликнул он. — Бедный Айртон! Но ведь я хотел только узнать его мнение он вправе его высказать, как и любой из нас.
— Совершенно справедливо, — подтвердил Гедеон Спилет, — но сдержанность Айртона делает ему честь, и мы должны уважать то чувство, с которым он вспоминает своё прошлое.
— Решено, мистер Спилет, — отозвался моряк, — больше я уж не промахнусь! Да лучше свой собственный язык проглочу, чем обижу Айртона! Но вернёмся к вопросу о пиратах. На мой взгляд, они не вправе рассчитывать на наше милосердие, и мы должны как можно скорее очистить от них остров.
— Вы действительно так считаете, Пенкроф? — спросил инженер.
— Да, считаю.
— А не лучше ли, прежде чем действовать столь беспощадно, подождать? Может быть, они и не решатся на новые враждебные действия.
— А того, что они сделали, по-вашему, недостаточно? — ответил вопросом Пенкроф, которому были чужды подобные колебания.
— Но ведь они могут перемениться к лучшему, — возразил Сайрес Смит, — кто знает, могут даже раскаяться…
— Это они-то раскаются? — воскликнул моряк, пожимая плечами.
— Пенкроф, вспомни об Айртоне! — сказал Герберт, беря моряка за руку. — Ведь стал же он честным человеком.
Пенкроф поочерёдно оглядел своих товарищей. Никогда бы он не подумал, что его предложение будет так принято. Человек прямодушный и суровый, он даже мысли не допускал, что кому-то придёт в голову миндальничать с пиратами, высадившимися на их остров, вступать в переговоры с пособниками Боба Гарвея, с разбойничьим экипажем «Быстрого»; он искренне считал их дикими зверями, которых следует уничтожать, как хищников, без колебаний и угрызений совести.
— Смотрите-ка! — воскликнул он. — Все против меня одного! Вы желаете великодушничать с этими бродягами! Пусть будет по-вашему. Только смотрите, как бы нам потом не раскаяться.
— Нам не грозит никакая опасность, — произнёс Герберт, — ведь мы будем настороже.
— Как сказать, — отозвался журналист, который до сих пор упорно молчал. — Их ведь шестеро, и они хорошо вооружены. Если бандиты разбредутся по острову или засядут где-нибудь в укромном уголке, они могут нас перестрелять одного за другим и овладеть нашей колонией.
— Почему же они до сих пор этого не сделали? — спросил Герберт. — Конечно, потому, что это не в их интересах. К тому же нас тоже шестеро.
— Ладно, ладно! — отозвался Пенкроф, нимало не убеждённый доводами друзей. — Пусть эти пай-мальчики занимаются своими делами, не будем больше говорить о них.
— Да нет же, Пенкроф, — вмешался Наб, — ты вовсе не такой злой, каким притворяешься! Если бы один из этих несчастных очутился вдруг перед тобой на расстоянии ружейного выстрела, ты ни за что не стал бы стрелять…
— Выстрелил бы не раздумывая, как в бешеную собаку Наб, — холодно возразил Пенкроф.
— Послушайте, Пенкроф, — сказал инженер, — вы не раз считались с моим мнением. Согласны вы и на этот раз положиться на меня?
— Хорошо, я и сейчас не выйду из повиновения вам, мистер Смит, — ответил Пенкроф, которого ничто не могло переубедить.
— Прекрасно, тогда будем ждать и нападём на них лишь в том случае, если они первые на нас нападут.
Предложение инженера было принято, хотя Пенкроф не одобрял эту тактику и считал, что к хорошему она не приведёт. Решение было пока выжидать, ничего не предпринимая, но держаться начеку. Ведь остров Линкольна достаточно велик, земля здесь плодородная. Если в душе у пришельцев остались добрые чувства, возможно, они в конце концов исправятся. В тех условиях, в которых они теперь очутились, в их же собственных интересах вернуться к честной жизни. Во всяком случае, следует ждать хотя бы ради человеколюбия. Правда, поселенцам уже не придётся так беспечно, как раньше, разгуливать по всему острову. Доныне они опасались лишь диких зверей, а теперь шестеро преступников, быть может более свирепых, чем хищники, бродят где-то вокруг. Опасность немалая, и, бесспорно, люди не такие храбрые, как наши колонисты, утратили бы надолго душевный покой.
