Жюль Верн - Пятьсот миллионов бегумы. Найденыш с погибшей «Цинтии»
— Как знать, быть может, перенесенные испытания и помогли нам, в конечном счете, достигнуть цели! — сказал доктор. — Не случись несчастье на Бас-Фруад, мы, наверное, продолжали бы наш путь через Суэцкий канал и вошли бы в Берингов пролив с таким опозданием, что не застали бы там «Вегу». И еще менее вероятно, что нам удалось бы вытянуть из Патрика О'Доногана это единственное, наводящее на след, слово, если бы мы застали его в обществе Тюдора Брауна!.. Таким образом выходит, что наше путешествие, хотя оно и сопровождалось с самого начала трагическими событиями, помогло нам в конце концов отыскать семью Эрика, и это произошло только благодаря кругосветному плаванию «Аляски», создавшему ему такую популярность!
— Да, — сказала г-жа Дюрьен, нежно гладя курчавые волосы своего сына, — слава помогла ему вернуться ко мне.
И затем она добавила:
— Преступление отняло у меня моего мальчика, а ваша доброта не только его сохранила, но и сделала незаурядным человеком…
— И к тому же этот скотина Ной Джонс, помимо своей воли, снабдил его состоянием, которому могут позавидовать многие американские богачи! — воскликнул Бредежор.
Все посмотрели на него с удивлением.
— Бесспорно, — продолжал опытный адвокат. — Разве Эрик не унаследовал от своего отца доходы, приносимые нефтяным промыслом «Вандалия»? Разве он не был незаконно их лишен на протяжении двадцати двух лет? И разве не достаточно будет для установления его родства и признания за ним прав наследования простых свидетельских показаний нескольких лиц, знавших его с детства, начиная с присутствующих здесь маастера Герсебома и его супруги Катрины и кончая господином Маляриусом и нами?
Если Ной Джонс оставил детей, то они юридически ответственны за этот огромный просроченный долг, который, по-видимому, поглотит целиком принадлежащую им долю совместного капитала. Если же у этого негодяя не было детей, то по условиям договора, которые прочел нам г-н Дюрьен, Эрик — единственный законный наследник всего состояния. В любом случае он должен иметь в Пенсильвании не менее ста пятидесяти или двухсот тысяч долларов годового дохода:
— Ну и ну! — смеясь, произнес доктор Швариенкрона, — вот вам и маленький рыбак из Нороэ! Он представляет теперь довольно завидную партию!.. Лауреат Географического общества, впервые осуществивший кругосветное полярное плавание, молодой человек, обремененный «скромным» доходом в двести тысяч долларов — такого жениха не так-то легко найти в Стокгольме! Как ты думаешь, Кайса?
При этом шутливом замечании, о жестокости которого ее дядя, конечно, не подозревал, девушка густо покраснела. Именно в ту минуту Кайса говорила себе, что была несколько недальновидна, оттолкнув такого достойного поклонника, и что в дальнейшем нужно будет оказывать ему больше внимания.
Но Эрик, как это ни странно, не чувствовал к ней больше никакой привязанности, особенно сейчас, когда его самолюбие уже не могли уязвить ее презрительные реплики. То ли разлука и размышления в долгие часы ночных вахт помогли ему понять черствую душу Кансы, то ли ему достаточно было сознавать, что теперь она уже не может считать его «жалким подкидышем», но отныне он оказывал ей только самое необходимое внимание, на какое она имела право как молодая девушка и племянница доктора Швариенкрона.
Его решительное предпочтение было отдано Ванде, которая становилась все более очаровательной. Ее исключительная доброта, врожденное изящество, благородство и чистосердечие привлекали к ней симпатии всех, кто ее знал. Она и недели еще не провела в Валь-Фере, как г-жа Дюрьен во всеуслышание заявила, что даже не представляет себе, как с нею расстанется.
Эрик взялся все уладить. Он уговорил маастера Герсебома и матушку Катрину оставить Ванду во Франции, но с непременным условием, чтобы она ежегодно навещала вместе с ним Нороэ. Ему бы очень хотелось переселить маастера Герсебома со всей семьей в Бретань, и он даже предложил перевезти на берег. Брестского рейда деревянный дом, в котором провел свое детство. Но этот план всеобщего переселения был признан практически не осуществимым. Маастер Герсебом и матушка Катрина говорили, что на старости лет не так-то легко изменить привычный образ жизни, да и к тому же они не чувствовали бы себя счастливыми в чужой стране, не зная ее языка и нравов. Эрику поневоле пришлось согласиться с их желанием вернуться на родину, и он обеспечил своих приемных родителей таким достатком, какого не могла до сих пор им дать вся их честная трудовая жизнь.
Эрик хотел по крайней мере удержать при себе Отто, но и его названый брат тоже предпочитал свой фьорд всем гаваням мира и не видел более заманчивой перспективы, чем суровая жизнь рыбака. Но уж если быть до конца правдивым, то следует сказать, что белокурые косы и голубые глаза Регнильды, дочери управляющего фабрикой рыбьего жира, имели некоторое причастие к той непреодолимой привязанности, которую Отто испытывал к Нороэ. Во всяком случае, к такому заключению можно было прийти после того, как стало известно, что он собирается жениться на ней на будущее рождество.
Г-н Маляриус рассчитывает со временем обучать их детей так же, как он обучал Эрика и Ванду. Он снова вернулся к своим скромным обязанностям в деревенской школе, после того как разделил с капитаном «Аляски» почести, оказанные им Французским географическим обществом. В настоящее время он правит рукопись своего замечательного труда о флоре арктических морей, принятого к печати Линнеевским обществом note 8 7.
Что же касается доктора Швариенкрона, то он до сих пор еще не закончил свое описание старинных памятников, которое должно будет обессмертить его имя.
Последним судебным процессом адвоката Бредежора было дело, возбужденное им для установления законных прав Эрика на нефтяной источник «Вандалия». Дело было выиграно не только в первой инстанции, но и в апелляционном суде note 8 8, что явилось немалым успехом даже и для такого искусного адвоката.
Эрик воспользовался этой победой и свалившимся на него богатством, чтобы купить «Аляску», которую он превратил в прогулочную яхту. Он ежегодно пользуется ею, навещая вместе с г-жой Дюрьен и Вандой своих приемных родителей в Нороэ. Хотя его личность и подданство были юридически установлены и он законно носит свое имя — Эмиль Дюрьен, присоединив к нему еще — Герсебом, но все близкие по привычке продолжают называть его Эриком.
Тайное желание г-жи Дюрьен когда-нибудь увидеть своего сына мужем Ванды, которую она полюбила как родную дочь, настолько совпадает с желанием самого Эрика, что недалек уже тот день, когда оно осуществится.
