#Диалоги - Владислава Юрьевна Бурносова
С неба хлынул поток. Я чувствовала, как намокает моё платье, как волосы прилипают к спине, как …я рождаюсь заново. Рядом со мной стоял писатель.
— Я хочу подарить вам стихотворение! — прокричала я. Мокрая, озябшая, но невероятно счастливая, я подставляла лицо под струи воды.
— Говорите! — прокричал в ответ не менее мокрый писатель.
— Как вы живёте на свете? — Без соцсетей. — И неужель улыбаетесь? — Да, улыбаюсь. — Каждое утро, вставая, я улыбаюсь Снегу с тяжёлых пушистых сосновых ветвей. — Как же вы дальше-то будете? — Без суеты. — Без суеты, вы считаете? — Да, я считаю. Жизнь для себя я свою проживаю, Песни пою я широкой и шумной волне. — Что же из этого следует? — Следует жить. И начать снова жить, а не казаться. — Что, и вживую нам снова придётся влюбляться? — Да, и тепло своим близким, любимым дарить. Следует жить, ибо, сколько бы сетям не кружить, Холод снежинки, что робко в ладошку упала, Не передаст фотография зимнего бала, А больше и нечего всем соцсетям предложить. Месяц — серебряный шар со свечою внутри, Ветер морозный катает снежинки по кругу. Жизнь продолжается наша в объятиях друга, В тёплых улыбках, лишённых чужой суеты. — Будет мораль у истории? — Как же ж не быть! — Так расскажите о ней и не томите! — Счастье от глаз вы людских берегите. — А интернет?!
— А с ним просто следует жить!
Писатель улыбнулся и неожиданно начал исчезать. И вот на перроне я стою одна.
А дождь шёл и шёл. И вдруг я почувствовала, что тоже растворяюсь. Начал таять поезд, а за ним — и едва различимый в темноте лес, и перрон.
— Рукопись… — прошептала я, прежде чем всё пропало.
В это время к трону подошёл писатель. Его рубашка всё ещё не просохла, а влажные волосы чуть топорщились после полёта.
— Господин, я пришёл просить об услуге.
— Говори, писатель. Ты храбро служишь своему таланту, а значит, имеешь право просить и быть услышанным.
— Господин, прошу…сделай меня ангелом-хранителем.
— Избранный, ты имеешь талант. Ты пишешь. Ты несёшь свет. Твой талант — величайший дар, отшлифованный тобою до блеска. Неужели ты готов отдать его?
— Да, господин.
— И ты понимаешь, что твоё решение нельзя будет изменить?
— Да. Я готов вновь стать кактусом. Небом. Рекой. Но я не хочу собирать диалоги, повелитель. Я хочу лишь чувствовать и спасать. Люди сами могут писать, нужно лишь им помочь.
— Уж не влюбился ли ты, друг мой?
— Влюбился, господин. Я влюбился в морок, фантазию. И я люблю ту, что эту фантазию создала.
— Фантазию ли? — спросил я.
— Не фантазию. Её веру в чудо и желание это чудо показать.
— Я мог бы сделать вас мужем и женой, писатель. Хочешь ли ты этого?
— Нет, мой господин. Я дитя неба. Позволь мне беречь её.
Он задумался, а потом медленно кивнул.
— Да будет так. Только, будь добр, надень сухую рубашку. Даже дети неба могут простудиться. И, в конце концов, где ты видел кактус с соплями?
#Диалог_13
Я открыла глаза. Было пасмурно, и потому сложно определить, который час.
Какое-то время я просто лежала, вспоминая. Какой яркий был сон, словно бы всё происходило наяву! И…там я дописала книгу. Там, за границей сознания, мне хватило сил и смелости закончить то, о чём я давно мечтала.
Встаю, одёргиваю пижаму, подхожу к рабочему столу. Там в беспорядке лежат листы. Мои черновики. Кажется, перед тем, как лечь спать, я дописывала рассказ. Только вот не помню, дописала ли?
Я присела, стала бегло перечитывать. Местами мои правки перемешивались с чужими, словно кто-то тоже читал, подчёркивал, исправлял. Не придавая этому значения, я читала дальше.
Последний лист. Последняя строка. Да, я закончила рассказ. Я рассказала всё то, что рвалось наружу. Что жило во мне, трепетало и больше всего на свете мечтало быть услышанным. Оно здесь, в этой рукописи. С шероховатостями, не всегда удачными речевыми оборотами. Оно здесь. Оно моё. И я готова подарить его всем, каждому человеку, готовому услышать и почувствовать.
Уже уходя, я достала папку. Там, среди набросков, стыдливо прикрываясь другими рисунками, жила незаконченная обложка для книги. Девушка со скрипкой, стоящая посреди поля в густых зарослях травы. Я задумалась, а потом взяла карандаш и провела финальную линию у самого основания…
Нам не дано узнать, что случится дальше с писателем, чья фантазия породила девушку со скрипкой. Вам (и мне тоже) очень бы хотелось, чтобы она выпустила книгу, и весь мир, читая, чувствовал, любил и дорожил мгновениями счастья. Чтобы струны душ читателей дрогнули, и мир бы наполнился музыкой. Чистой, светлой и настоящей. Но так ведь бывает только в сказках…
А мы оставляем наших героев здесь, на этой странице. Скажем лишь, что Пётр переселился на подоконник, где больше света. Он стал ещё больше, а его колючки готовы отразить любую опасность, особенно если она грозит его подруге. Полина живёт рядом с ним, смущённо краснея каждый раз, когда Петя на неё смотрит, а потом покрывается россыпью цветов невероятной красоты. У неё много деток, которые радуют окружающих пусть пока робкими, но очень красивыми бутонами.
А их хозяйка до сих пор хранит в душе историю про кактус и верит, что чудеса случаются. Только нужно научиться их замечать.
И да, чуть не забыл. Она всё ещё собирает диалоги. Некоторые из них я переписал ночью, пока она спала. Воровство? Нет, то вы. Всего лишь любопытство старого человека, который только и делает, что управляет судьбами, совершенно забывая порой взглянуть на мир с его простыми чудесами.
#Диалоги_с_бабушкой
#1
На деревню опускалась ночь. Тёплая, чуть влажная, с запахами разогретых лучам солнца трав. Терпко пахла притаившаяся в палисаднике мята, сладко — желтобокая тыква. И лишь едва заметные горьковатые нотки полыни напоминали, что всё временно.
Внучка-студентка приехала к бабушке. Она утроилась на диване, завернувшись в плед. Привезённые с собой книги она сложила на полке неровной стопкой.
Напротив неё в кресле сидела бабушка, устало вытянув ноги.
— Бабушка, а нам на парах рассказывали, что раньше в деревнях был обряд выкупания постели. То есть родственники жениха приезжали в дом невесты, забирали её принадлежности для сна, а стелили уже на новом месте. А у тебя такое было?
Тут стоит отметить, что бабушка
