Д. Лухманов - 20000 миль под парусами
В хорошую погоду полувахта от шести до восьми вечера — самое веселое время. Подвахтенные выспались, а вахтенным нечего делать, Работы закончены, судно прибрано.
И тут начинаются игры, спортивные состязания, пение и танцы под музыку нашего струнного оркестра.
После восьмичасовой смены шум затихает. Подвахтенные, которым вступать с полночи, отправляются спать, а вахтенные и часть подвахтенных, на долю которых выпало свободное время с восьми вечера до четырех утра, усаживаются на грузовом люке перед радиорубкой.
Включается громкоговоритель, и в тиши ночи в пустынном океане корабль слушает оперы или лучшие европейские концерты. Вокруг «Товарища» расстилается искрящаяся при луне, чуть взбудораженная ветерком, иссиня-черная поверхность океана. Над ним стеной поднимаются надутые паруса, а в вышине — звезды, звезды без конца… Рулевые медленно вертят штурвал. По юту шагает босиком вахтенный начальник в белых штанах и расстегнутой на груди рубашке. На баке, в тени от кливеров, движется взад и вперед фигура вперед смотрящего.
В одиннадцать часов кончается радиоконцерт, и с этого времени до четырех утра на корабле царит полная тишина, прерываемая только поскрипыванием штурвала, звоном склянок да монотонными возгласами вперед смотрящего.
Такова жизнь на корабле, когда все обстоит благополучно.
4 октября застало нас в сотне миль от острова Мадеры, куда я решил зайти, чтобы запастись свежими фруктами, зеленью и пресной водой.
Главный пик Мадеры — Торринхас — достигает 1827 метров высоты, и в ясную погоду его можно видеть миль за шестьдесят.
После обеда добровольцы из подвахтенных расселись с биноклями по бом-брам-реям «открывать землю».
Часа в четыре пополудни, осматривая горизонт в подзорную трубу, я увидел справа по носу маленькое лиловое облачко, поднявшееся над водой, и сейчас же взял его пеленг (направление) по компасу. Через четверть часа облачко выше не поднялось, не увеличилось, и пеленг его не изменился. Это была Мадера.
Молодежь на бом-брам-реях была слишком малоопытна для того, чтобы в этом маленьком облачке распознать подымающиеся над горизонтом туманные пики далекого острова.
Об открытии Мадеры есть старинная легенда. Она говорит, что какой-то благородный англичанин Макким полюбил некую Анну Д'Арфе. Она была незнатного рода, и родители Маккима не позволили ему на ней жениться. Влюбленные решили бежать на корабле во Францию. Они попали в ужасный шторм, с которым корабль не мог справиться. После тринадцати дней попутного шторма они очутились у неизвестного необитаемого, заросшего лесом острова. Здесь они высадились, но истощенная качкой и потрясенная страхом Анна Д'Арфе через несколько дней умерла, а Маккима его спутники нашли через пять дней мертвым на ее могиле. В это время переменивший направление шторм отбросил корабль от острова, на котором случайно осталось несколько матросов. Корабль пропал без вести, а когда ветер стих, оставшиеся на острове добрались на шлюпке до берегов Африки. Здесь они попали в плен к маврам и через много лет очутились в Испании. Их рассказы о трагической истории двух влюбленных и о необыкновенном острове дошли до португальского мореплавателя Гозалеца Царко, который несколько ранее уже открыл соседний остров Порто-Санто. Царко снарядил новую экспедицию. Остров был открыт, нанесен на карту, объявлен португальской колонней и назван Мадера, что значит лесистый. Экспедиция нашла деревянный крест на могиле Маккима и Д'Арфе, и в 1424 году на этом месте был заложен. город Фунчал — теперешняя столица острова. Мадера постепенно заселялась португальскими колонистами. В период наполеоновских. войн остров был захвачен англичанами, но затем снова был передан португальцам.
О. Мадера состоит из горных массивов вулканического происхождения и имеет 32 мили в длину и 12 ½ миль в ширину, при общей площади в 240 квадратных миль. Он лежит в северной широте ЗЗ° и в западной долготе 16° 45′′.
Рядом с Мадерой лежат небольшие острова Порто-Санто и необитаемый Дезертас. На острове Порто-Санто около 200 тысяч населения, преимущественно португальцев с сильной примесью мавританской и негритянской крови.
Климат Мадеры мягкий, теплый и необычайно ровный. Это один из лучших курортов для туберкулезных. Мадера вывозит знаменитое вино, черный и белый виноград, фрукты, овощи, а последнее время даже и мясо.
Вино, которое теперь производит Мадера, не похоже на прежнее, которым она прославилась в свое время. Лет сто тому назад от какой-то неизвестной болезни почти все виноградники острова погибли. Они были выжжены, и новые виноградин, разведенные на старых местах, происходят уже не от португальских, а от вывезенных с острова Кипра лоз. Тем не менее, хорошая мадера великолепна на вкус. Она и на месте стоит недешево.
На острове Мадера нет закрытого порта. Суда останавливаются на якоре на Фунчальском рейде с южной стороны. При преобладающих северных и северо-восточных ветрах эта стоянка может быть названа безопасной, но дующие изредка южные ветры разводят громадное волнение, прекращающее всякое сообщение с островом.
Ночью мы открыли маяки, а утром проходили уже проливом между островами Мадера и Дезергас, держась насколько можно ближе к южному берегу Мадеры.
Постановка судна на якорь на Фунчальском рейде требует от капитана верного глаза и крепких нервов: глубины увеличиваются очень быстро, грунт каменистый, и двадцатисаженная глубина, на которой рекомендуют останавливаться лоции, находится всего в трехстах саженях от берега. Между тем, быстро надвигающийся на вас громадный массив острова обманывает глаз, и кажется, что вот еще несколько минут — и судно вылетит на берег. Входить на рейд следует по лоту, с сильно уменьшенной парусностью, и все-таки невольно испытываешь жуткое чувство. Берег кажется уже совсем близко, и хочется положить руль на борт и скомандовать «отдай якорь», а лот еще долго продолжает показывать 70, 60, 50 сажен.
Лоции дают точное указание пересечения пеленгов различных приметных мест, где следует становиться на якорь, и мы шли к якорному месту, строго придерживаясь этих указаний. Около нас все время вертелась шлюпка с громадным португальским флагом на носу. Со шлюпки неистово кричали и махали руками. Но мы, не обращая на них никакого внимания, держали курс прямо на форт Пико.
Наконец, на глубине двадцати сажен, отдали якорь. С лодки зааплодировали, Лодка подошла к борту; из нее поднялся по трапу человек, назвал себя лоцманом и потребовал полтора фунта за постановку судна на якорь. Сторговались на фунтe и полбутылке коньяку.
