Генри Мортон - Шотландия: Путешествия по Британии
В апреле 1650 года он возвратился с континента на шотландскую землю, на сей раз в качестве королевского наместника, в чем удостоверяла бумага, выданная Карлом II. С небольшой группой иностранных наемников он высадился на Оркнейских островах и стал планировать одну из своих молниеносных военных кампаний. Монтроз вторгся на территорию материковой Шотландии в районе Гурсо и направился на юг, рассчитывая пополнить войско за счет местных кланов. Однако он обманулся в своих надеждах: никто не пришел к нему на помощь. Все северные замки находились в руках ковенантеров. Монтроз оказался в отчаянном положении и посему решил искать укрытие в диких холмах Сазерленда. На берегах Дорнох-Ферта он столкнулся с превосходящими силами противника и вступил в неравный бой. В результате его крохотная армия, почти целиком состоявшая из немцев, датчан да небольшой горстки оркнейских моряков, была практически уничтожена.
Монтрозу пришлось бежать. Зашвырнув подальше в вереск свою перевязь и почетный орден Подвязки, он ускакал на чужом коне (его собственный конь был убит под ним). В сопровождении двух боевых товарищей он пересек реку Ойкелл и, переодевшись в поношенный килт, углубился в вересковые пустоши. Никто из беглецов не знал местности, и потому они вскоре сбились с пути. Вместо того чтобы двигаться на север, они пошли в западном направлении. Двое суток беглецы плутали среди холмов: голодали, ночевали под холодным апрельским небом. Затем группа решила разделиться. Один из спутников Монтроза, сэр Эдвард Синклер, бесследно сгинул в безлюдных пустошах Сазерленда. Тайну его гибели знают лишь неприветливые окрестные холмы. Монтроз продолжал путь в одиночку, и в конце концов судьба свела его с Маклаудом из Ассинта. Зная о награде, объявленной за голову мятежного маркиза, этот человек давно уже охотился за Монтрозом. Блеск золота ослепил Маклауда, и он передал беглеца в руки врагов.
«Имя лэрда Ассинта, — пишет полковник Бьюкен, — столь же печально знаменито в шотландской истории, как и имя Джона Ментейта, продавшего Уоллеса. Его запомнили как единственного гэла, который презрел священный долг гостеприимства и ради денег предал доверившегося ему человека… Его награда составила 25 тысяч фунтов стерлингов, из которых 20 тысяч он должен был получить золотом, а остальное овсяной мукой. Не думаю, однако, чтобы эти деньги когда-либо дошли до Маклауда. Расписки же на муку сохранились, но, если верить молве, две трети всей муки оказались испорченными».
А как дальше сложилась судьба Монтроза? Крофтеры, жившие вдоль южной дороги, рассказывали о странной процессии, которую им довелось наблюдать. Они вспоминали человека с внешностью принца, который ехал на маленьком шетландском пони. Седлом ему служила охапка соломы, покрытая каким-то тряпьем, стременами — петли из грубой веревки, ноги мужчины были связаны под животом у лошадки. Это был не кто иной, как гордый маркиз Монтроз. Судя по всему, его мучила жестокая лихорадка. Он сидел неподвижно и никак не реагировал на людей, стоявших вдоль дороги. Он не мог не слышать проклятий в свой адрес, но ни разу выражение его лица не изменилось. В конце концов, миновав множество окрестных ферм и деревень, процессия прибыла в Эдинбург.
Казнь была столь же быстрой, как и поспешная расправа над злополучным Риччо[18], хотя убийцы и попытались придать ей вид законности. Ковенантеры поддерживали связь с Карлом II, и король — получив от них известия — мог появиться в стране буквально со дня на день. Монтроза, наместника короля, следовало казнить немедленно, пока вся Шотландия не стала роялистской. Итак, маркиза встретили на окраине Эдинбурга, пересадили на ломовую лошадь и повезли в центр города, где его уже поджидала виселица. Глаза Монтроза сверкали лихорадочным блеском, и, по словам свидетелей, он был похож на святого великомученика. Враги Монтроза специально наняли простых женщин, чьи мужья совсем недавно погибли на войне, чтобы эти несчастные осыпали камнями и проклятиями ненавистного маркиза. Но при виде его бледного лица и вдохновенного взора женщины застывали вдоль дороги. Камни падали из их рук, а проклятия застывали на устах. Бедные вдовы, как завороженные, следовали за всадником, и слезы текли по их огрубевшим морщинистым щекам.
Через несколько дней Монтроза доставили к Меркаткроссу, где была возведена 30-футовая виселица. Усилиями друзей в этот последний час маркиз выглядел достойно. На нем были черный кафтан и великолепный малиновый плащ, черная бобровая шапка с серебряной лентой и шелковые чулки. Туфли с лентами и белые перчатки дополняли костюм. Священник, посетивший Монтроза в камере, осмелился сделать ему замечание по поводу прически и услышал в ответ:
— Оставьте, святой отец. Моя голова пока еще принадлежит мне.
Огромная толпа заполняла рыночную площадь. В благоговейном молчании выслушали короткую предсмертную речь маркиза: «Я буду молиться за вас всех! Вручаю душу свою Господу Богу и остаюсь преданным слугой своего принца. Друзьям я оставил завещание, вам же достанутся мои любовь и сострадание. И значит, могу с чистой совестью покинуть этот мир».
Со связанными руками Монтроз поднялся по лестнице. Последними его словами были: «Да смилостивится Господь над этой несчастной землей!» Палач со слезами на глазах приступил к исполнению своих обязанностей. Когда тело Монтроза повисло на веревке, из груди сотен горожан вырвался дружный вздох. По окончании казни толпа сразу же разбрелась по домам.
Тело провисело три с половиной часа, после чего его сняли и довели до конца варварскую экзекуцию, предусмотренную приговором. Голову отделили от туловища и насадили на шпиль Кэннонгейта. Руки и ноги отсекли и разослали по четырем городам королевства: в Перт, Глазго, Стерлинг и Абердин. А то, что осталось от великого Монтроза, под покровом ночи закопали под виселицей на Боромуре…
Три недели спустя Карл II действительно высадился в Шотландии. Находясь в Абердине, он наверняка видел ужасные останки Монтроза. А еще через девять лет (шел первый год Реставрации в Англии) один маленький лондонец записал в своем дневнике 30 января: «Сегодня утром я лежал в постели, не успев еще толком проснуться, и вдруг поймал себя на том, что напеваю про себя известные строки “Великий, добрый и справедливый”… ну, и далее по тексту. И тут же сообразил, что это неспроста. Ведь сегодня особый день — прошло ровно десять лет со дня гибели его величества». Вот фрагмент того стихотворения, которое Сэмюел Пипс положил на музыку:
Великий, добрый, справедливый,Судьбой низвергнутый кичливой.От слез, коль горе не прейдет,На землю вновь потоп сойдет.О, смерть твоя к отмщению взываетИ яростью мне сердце наполняет,И слово памяти я с полным правомНа камне начертаю росчерком кровавым.
Само стихотворение написано Монтрозом в тот переломный момент, когда он получил известие о казни Карла I. Представив себе, как поверженный монарх идет под мелким мокрым снегом на установленную в Уайтхолле плаху, маркиз пересмотрел свое отношение к борьбе Стюартов и, соответственно, свое место в этой борьбе. Десяток поэтических строк… И два человека, имеющих к ним отношение. Как странно и непредсказуемо судьба свела вместе этих, столь непохожих людей. Один из них отдал жизнь за Карла — в лучших традициях рыцарского жанра, а другой — милый, но заурядный сплетник, посвятивший жизнь тому, чтобы наблюдать и записывать, как новый король Карл наслаждается теми правами, за которые страдал и погиб великий Монтроз.
