Таёжный перегон - Виталий Галияскарович Гадиятов
Парень взял конверт и, отойдя от костра, стал читать:
«Здравствуй, Антон!
Как только ты уехал, я много думала о нас с тобой и вот после встречи с коневодами, когда летала к ним санрейсом на вертолете, села за это письмо. Взялась его писать, хотя знаю, что раньше осени ты письмо не получишь. Ты можешь спросить, а зачем же я его пишу? Пишу я его потому, что не могу с тобой не поделиться своими мыслями. Я будто проснулась от долгой спячки, снова захотела жить, захотела, чтобы меня любили и любила я сама, захотела, чтобы у меня была своя большая семья…
Мне было с тобой хорошо, потому что ты был рядом, потому что ты разделил мое одиночество и помог мне снова поверить в себя. А это очень здорово, когда ты снова находишь себя…»
В этом месте письмо обрывалось, было видно, что Татьяна дописывала его позже. Руки от волнения дрожали. Не задумываясь, Антон читал дальше:
«Теперь мне стало легче, а вначале было страшно. Ты мне чудился везде, тебя не хватало. Когда ты ушел, мой дом опять опустел. Порой я думала, что все это сон, что тебя никогда не было, но ты был, был! Я знаю. И почему-то я уверена, что мы с тобой встретимся.
Листок был так покороблен, от чего могло показаться, что его вначале облили водой, а потом просушили. Антон этого не заметил.
Мама прислала письмо из дома, пишет, что Алешка подрос и она хотела бы его оставить у себя, но я против. Как мне одной без него. Завтра я лечу в командировку в Северный получать лекарства для больницы. Приеду, продолжу. А может… Я загадала: если будет так, как я думаю, то у нас все получится.
P.s.
Антон, береги себя. С лошадьми надо осторожно… Я тебя жду.
До встречи. Целую, Татьяна».
На этом письмо кончалось. Антон перевернул страницу – там было пусто. От счастья учащенно колотилось сердце, тупо отдавало в висках. На радостях хотелось всех обнять и кричать на весь лес.
«Таня, Татьяна, ты даже не представляешь, как я жду нашей встречи, – сдерживал он себя от безудержной радости. – Я тебя люблю. Завтра обязательно дам радиограмму».
После застолья геологи подвинулись ближе к костру и, взяв гитару, Дубовик негромко запел:
По заросшим тропам нехоженым, Обуздав полудиких коней, Мы, подобно мальчишкам восторженным, Обретаем просторы полей. Станы лиственниц здесь перекручены, Зеленеют они на ветрах. Покоряем коней необученных, Не стесняясь в крепких словах.Чувствовалось, что в эту песню он вкладывает всю душу. Забыв обо всех проблемах, песню дружно подхватили. Антон сначала бормотал себе под нос, но так как слова ему нравились, невольно стал подтягивать:
Эх, судьба наша – две подковы, Обращённые в кольцо… И маршрут у нас каждый раз новый, Риск немалый, и ветер в лицо. День за днём по звенящему кругу — Горы, реки, болота опять… Улыбнись на прощанье, подруга, В знак того, что ты будешь ждать.От этих слов Антон весь собрался и подтянулся, глаза заблестели. Глядя на него, Стрельников заулыбался и по-дружески похлопал того по плечу.
Из распадков, ветрами простуженных, Когда иней прибьет траву, Мы, ребята, коней натруженных, Возвращаем в родной табун. Холода прокричали вороны, И в осенней красе немой Мы разъедемся в разные стороны, Чтобы встретиться вновь весной.– Года два назад эту песню написал один наш общий знакомый, можно сказать, экспедиционный бард – Сашка Бобков, – не отрываясь от гитары, прокомментировал Александр. – Однажды он так же, как мы, перегонял лошадей и в этом увидел какую-то романтику. Поэты, сами понимаете, ребята с фантазией. В самом обыденном видят что-то возвышенное: такое, чего не понять простому смертному. Талант, как говорят, в землю не зароешь, он себя проявит хоть на Северном полюсе. Так вот, таежный перегон его так захватил, что он не мог успокоиться до тех пор, пока не появилась на свет эта песня. Вроде смотришь: вокруг все так буднично, обыкновенно. Иногда так устанешь, что глаза бы ни на что не глядели, и думать ни о чем не хочется. А есть люди, которых трудности вдохновляют, и они пишут стихи, сочиняют музыку. Все-таки геологи – романтики!
Эпилог
После окончания полевых работ геологи вернулись домой. За
