Эмилио Сальгари - На Дальнем Западе. Ловцы трепанга
— Ну, еще одно усилие! — кричал Ханс.
Резкий удар всех трех пар весел перебросил шлюпку через песчаную косу, где, не набрав такой скорости, она несомненно надолго завязла бы. Пройдя мель, шлюпка вошла в устье реки и в поисках убежища поплыла прямо к островку, поросшему корнепуском — громадными водными растениями, которые называют деревья лихорадки.
Тогда, бросив весла, все пятеро схватились за ружья. В это время они увидели, что преследовавшая их пирога, готовая взять их на абордаж, вынуждена была сделать крутой поворот для обхода песчаной косы.
Глава четырнадцатая. На острове Новая Гвинея
Новая Гвинея, или Папуа, один из самых плодородных и больших островов на всем земном шаре. Но, несмотря на громадные естественные богатства, делающие его весьма привлекательным пунктом европейской колонизации, остров этот до сих пор мало исследован. Если его берега уже достаточно изучены, то внутренние земли острова еще ждут этого.
Благоприятны для мореплавания и берега Новой Гвинеи. Они изрезаны глубоко вдающимися вглубь бухтами, часто такими большими и глубокими, что могли бы служить стоянкой для целой эскадры. В одной из таких бухт находится наиболее посещаемый судами торговый пункт Дорей, но он является чуть ли не единственным крупным портом на всем острове.
Несмотря на то, что Новая Гвинея еще не исследована, она уже разделена европейскими державами: Голландией, которая владеет большей частью острова, Англией и Германией.
Мореплаватели — исследователи островов Тихого океана: Магеллан, Вильяловос, Мендоса, Дрейк, Схаутен, Тасман, Дампир, Бугенвиль, Кук, Дюмон–Дюрвиль, Лаперуз и многие другие, избороздившие воды океана в поисках новых островов и островков, часто не представляющих никакого интереса, и давшие точнейшее описание всего австралийского побережья, почти совсем пренебрегли обширными землями Новой Гвинеи, которую посещали лишь изредка, и то мимоходом.
Только двое мореплавателей — Сиенци в 1826 году и позднее Альбертис — заинтересовались Новой Гвинеей, исследовали часть ее берегов и по рекам проникли в глубь острова, ведя борьбу с дикими племенами.
Однако этот остров был одним из первых, открытых европейскими мореплавателями в водах Южного полушария. Еще в 1511 году к нему пристал португалец Оброн; в 1545 году Ортис Ретес и Бернардо де ла Торрес посетили остров и назвали его Новой Гвинеей. По сведениям одних, это название дано было острову потому, что, по предположениям первых открывших его мореплавателей, он должен был лежать в части земного шара, противоположной Гвинее африканской; по другим сведениям, это имя остров получил в связи с тем, что чернокожие обитатели его похожи на жителей африканской Гвинеи.
После этих первых посещений к острову подплыл пират Дампир, который дал свое имя группе островов близ северного побережья Новой Гвинеи. После Дампира в 1768 году — Бугенвиль, в 1770 году — Кук и в 1793 году — Д'Антркасто только приставали к отдельным пунктам острова, но не проникали в глубь его.
Что касается внутренних земель острова, то исследование их очень запоздало. Оно еще настолько далеко до завершения, что Новую Гвинею можно считать одной из самых малоизвестных цивилизованному миру земель. Конечно, это объясняется не отсутствием интереса к чрезвычайно богатому по своим природным условиям острову, а трудностями, которые встречает тут каждый исследователь.
Прежде всего, климат приморских областей чрезвычайно нездоровый, и побережье поэтому имеет очень мало мест для обоснования европейцев. Кроме того, исследования затрудняет враждебность туземцев, но они, впрочем, имеют полное основание не слишком любить своих белых гостей, являющихся к ним, как и повсюду, «с пистолетом в одной руке и бутылкой водки — в другой».
Первыми такими колонизаторами были голландцы, занявшие некоторые пункты побережья еще в 1822 году. Их привлекла сюда боязнь, как бы англичане не обосновались на берегах острова и не вырвали тем самым из рук голландской компании[10] монополию торговли пряностями.
Путешественники, проникавшие в глубь острова, дали описание протекающих там рек, среди которых есть несколько широких и многоводных, горных хребтов с вершинами в несколько тысяч метров высотой, а также богатейшей флоры и фауны.
Громадные площади острова по разнообразию своей растительности ничем не уступают маленьким островам, покрытым лесными массивами.
Здесь растет мускатник в своем диком виде, а рядом — тековое дерево, весьма крепкое, что очень ценится при постройке кораблей, хлебное и манговое деревья, пальмы арека, кокосовая и саго.
Млекопитающих в Новой Гвинее насчитывается немного видов, но птицами остров чрезвычайно богат. Натуралисты знают двести пятьдесят видов птиц, из которых многие очень редки и водятся только на немногих островах Океании.
Этот обширный остров населен большим количеством отдельных народцев, иногда резко отличающихся друг от друга расовыми признаками. Но преобладающей расой является папуасская, которой и обязан остров своим наименованием — Папуа. Само это слово характеризует его обитателей: по предположениям ученых, оно происходит от малайского выражения «пуа–пуа», что значит «черный–черный», другие же ученые переводят его «курчавый». И то и другое в равной мере характерно для папуасов.
Еще недавно папуасы находились на самой низкой ступени культуры; их старики рассказывали, что огонь стал известен папуасам чуть ли не на их памяти. На такой ступени развития находятся, возможно, и ныне племена, живущие в глубине острова, в местах, куда еще не проникали европейцы. Среди наиболее диких племен называют алъфуров , арфаков и кару — воинственных горцев. Моряки долгое время опасались берегов Новой Гвинеи, где, по их словам, немало племен, живущих пиратством.
Ван–Сталю был хорошо известен и самый остров и его обитатели; не раз уже ловил он трепанг во многих пунктах побережья и не раз встречался с обитателями этого острова. Он знал поэтому и жестокость, и нравы туземных пиратов.
Ни минуты не мешкая, лишь только шлюпка скрылась за островком, он тотчас подготовил свой маленький отряд к защите от нападения следовавшей по их пятам пироги.
— Живее! — командовал он. — Заряжайте ружья и прячьтесь за зеленью. Скройтесь хорошенько: против отравленных стрел этих островитян нет никаких средств.
— Ну, мы им не сдадимся. Ружья наши метки, а патронов у нас вполне достаточно, чтобы выдержать не одну атаку, — бодро говорил старый штурман, — и стрелки мы неплохие. Островитяне знают, конечно, что у нас есть ружья, и на реке не посмеют подойти к нам на близкое расстояние.
