Георгий Брянцев - Тайные тропы
А Саткынбай, развлекая гостя, пространно рассказывал о своем пребывании в Германии, о легкой и сытой жизни без тревог и волнений, о том, как он усердно совершенствовался в русском и немецком языках, как гитлеровская разведка ценила и опекала его.
Никиту Родионовича все это мало интересовало. Он надеялся услышать о лице, которое руководит Саткынбаем и должно руководить им, Ожогиным.
Но Саткынбай даже вскользь не упомянул ни об одном из здешних своих знакомых, и Ожогин утвердился в своем первоначальном мнении, что Саткынбай ограничен функциями обычного связного, а о деле с ним будет говорить кто-то другой.
Время бежало незаметно. Саткынбай взглянул на часы, извинился и сказал Никите Родионовичу, что оставит его на несколько минут.
Хозяин скрылся в доме и возвратился минут через десять. Беседа и чаепитие возобновились.
— Кто этот шофер? — осведомился Никита Родионович.
— А что?
— Он мне показался странным и очень угрюмым.
— Абдукарим всегда такой, и вы можете не удивляться. Я с ним познакомился в прифронтовой полосе: он был в плену у немцев. Это ведь его дом. Он живет с матерью-старухой. И меня у себя пристроил. Он хороший человек, умеет молчать, но вот, кажется, хочет сделать глупость…
— Какую? — полюбопытствовал Ожогин.
— Жениться думает. Невеста уже есть. Я его отговариваю, но не помогает. Мать на его стороне: она стара, и ей выгодно иметь в доме молодую хозяйку…
За весь вечер Саткынбай так и не сказал ничего существенного.
— Собственно, зачем вы меня сюда пригласили? — поинтересовался Никита Родионович.
— Так нужно, — пояснил Саткынбай. — Я имею поручение показать вам этот дом. Не исключено, что вам придется бывать здесь не раз.
Наконец беседа окончилась. Саткынбай назначил день, место и время для новой встречи и пояснил, как она произойдет. Видимо, Ожогину вновь предстояло провести время в компании Саткынбая с его никчемной болтовней.
Абдукарим ждал Ожогина в машине на улице. Пыльная дымка висела над городом и сливалась с темнеющим небом.
«Хорошо, что хоть узнал второго мерзавца», — подумал Никита Родионович, искоса поглядывая на шофера.
Довезя Никиту Родионовича до центрального парка, Абдукарим остановил машину и открыл дверцу. Как и в прошлый раз, он не произнес ни одного слова.
«Этот тип, — решил Ожогин, — пожалуй, почище Саткынбая. Хорошая выучка».
Майор Шарафов в беседе с Никитой Родионовичем поинтересовался лишь одним:
— Вы не помните, кто-нибудь за время вашего пребывания у Саткынбая во двор заходил?
— Нет, — уверенно ответил Ожогин.
— А Саткынбай вас не оставлял?
— Да, Саткынбай действительно отлучался.
— Эпизод этот не случаен, — заметил Шарафов, — и получит свое дальнейшее развитие. Вы напрасно недооцениваете встречу: она нам кое-что дала.
4
За последнее время Абдукарим действительно изменился. Он никогда не отличался разговорчивостью, но теперь его угрюмость и молчаливость даже Саткынбаю бросились в глаза. Саткынбай объяснял эту перемену в Абдукариме предстоящими изменениями в его жизни.
«Забыл свою дурацкую голову этой женитьбой!» — возмущался Саткынбай.
Уже несколько раз он пытался переубедить друга. Появление в доме постороннего человека Саткынбая не устраивало. Он видел мельком невесту Абдукарима и слышал от других, что это девушка грамотная, энергичная и властная по натуре.
Но уговоры друга на Абдукарима не действовали: он, видимо, твердо решил жениться.
— Ты что ищешь в женитьбе? Счастья? — спрашивал Саткынбай.
— У каждого своя судьба, — отвечал Абдукарим. Саткынбай имел основание беспокоиться за будущее Абдукарима: ведь он втянул его в дело, посвятил в свое прошлое. Абдукарим возил на машине не только его, но и человека, руководившего им, выполнял кое-какие поручения последнего. Абдукариму известны квартиры, о которых никто знать не должен. Лицо, руководившее Саткынбаем, дважды спрашивало его, надежен ли Абдукарим, и в обоих случаях Саткынбай ручался за друга, как за себя.
Сегодня Саткынбаю и Абдукариму предстояло встретить Ожогина.
По дороге Саткынбай вновь возобновил разговор о женитьбе. Он постарался дать понять другу, что его женитьба может отрицательно отразиться на общем деле. Этот аргумент, как последний и наиболее веский, он оставлял про запас.
Абдукарим молчал, угрюмо глядя на дорогу.
— Ты что молчишь?
Абдукарим заговорил наконец, заговорил неясно, туманно — слова его можно было понять двояко. Саткынбай с трудом уловил основную мысль: из нее следовало, что главное для человека — его личная жизнь.
Такой исход разговора Саткынбая совсем не устраивал.
— Ты хороший шофер, но плохой друг! — заметил он с досадой. — Не хочешь слушать меня — пожалеешь.
Утро этого дня принесло Никите Родионовичу неожиданную радость: он получил долгожданное письмо от Иннокентия Степановича Кривовяза, который четыре года назад послал его и Андрея в долгий и опасный путь — в логово врага.
Иннокентий Степанович работал сейчас секретарем горкома партии в том городе, где Никита Родионович и Андрей встретились с Юргенсом.
После изгнания гитлеровских захватчиков из родного города партизаны Кривовяза присоединились к Советской Армии. Сам Кривовяз дошел до Праги. Затем был переброшен на Дальний Восток, где пробыл до капитуляции Японии; а после демобилизации вновь вернулся на партийную работу.
Много приятного и радостного сообщал в письме Иннокентий Степанович. Жив Денис Макарович Изволин. Сыну его, Леониду, погибшему от рук гестаповцев, поставили памятник. Игорек учится в десятилетке, живет вместе с Изволиными. Иннокентий Степанович не забыл и остальных товарищей по подпольной работе — Повелко, Заболотько. Несколько строк уделил Сашутке: он заведует гаражом горкома партии. Все шлют сердечные приветы и ждут весточек.
Письмо вернуло Никиту Родионовича к прошлому, заставило мысленно еще раз пережить уже далекие дни.
Весь день Никита Родионович был под впечатлением новостей, полученных от Кривовяза, и, даже направляясь на очередное свидание с Саткынбаем, обдумывал свой ответ друзьям. «Напишу всем одно письмо, — размышлял Ожогин, — и дам понять, что борьба продолжается и сейчас, только в другой форме».
Занятый своими мыслями, Никита Родионович незаметно достиг условного места — трамвайной остановки — и начал прохаживаться взад-вперед. Через несколько минут подкатила знакомая машина. Первое, что бросилось в глаза Ожогину, — другой номер. Значит, Абдукарим менял номера. Надо рассказать о новой уловке врагов Шарафову. В машине, кроме Абдукарима, сидел Саткынбай.
