Приключения бригадира Этьена Жерара - Артур Конан Дойль
Придет день — и вы услышите об этих бумагах; вы поймете тогда, что этот великий человек, даже лежа в могиле может потрясти всю Европу. И когда этот день придет — вспомните об Этьене Жераре. Скажите вашим детям, что вы слышали эту историю из уст человека, лично принимавшего в ней участие.
Но, друзья мои, почки распускаются и птицы начинают петь. Вы найдете себе более веселое занятие, чем слушать истории старого, больного солдата. Помните только одно: много еще лет пройдет, много еще раз будут распускаться почки деревьев и петь птицы прежде, чем Франция увидит другого такого же великого человека, как тот, кому мы имели честь служить.
XV. НЕОБЫЧАЙНЫЙ ПОДВИГ ЖЕРАРА ПРИ ВАТЕРЛОО
Все те сражения, в которых я участвовал, всегда оканчивались победой. При Ватерлоо[21], напротив, я только присутствовал, но не сражался, и поэтому неприятель одержал верх. Не мне доказывать, друзья мои, что между этими двумя обстоятельствами имеется причинная связь. Я слишком скромен для этого.
В конце-концов, достичь победы при Ватерлоо было вовсе уже не так трудно, как думают некоторые. Надо было прорвать несколько английских карре, и поле битвы осталось бы за нами. Ну, а кто же будет сомневаться в том, что конфланские гусары, предводимые Этьеном Жераром, легко прорвали бы ряды англичан.
Этьен Жерар не участвовал в битве при Ватерлоо, и все же этот день скорби и печали был для меня днем величайшей славы. На все окружающее меня в этот злосчастный день упала тьма, а я горел ярко, я блистал. Вы уже знаете, что все мои подвиги были необычайны, но по блеску, смелости и внутреннему своему смыслу ни один из этих подвигов не мог сравниться с тем, который я совершил в ночь на 18 июня 1815 года.
Прежде всего я должен сказать вам следующее: за все время своей карьеры Наполеон никогда не имел такой великолепной армии, как в это время. В 1813 году Франция была окончательно истощена. Вместо каждого ветерана мы получали пять мальчишек. Этих молодых рекрутов у нас в армии прозвали «мариями-луизами». Император в это время беспрестанно воевал, а набор солдат производила императрица.
Между тем вернулись пленники — из сугробов России, из тюрем Испании и из острогов Англии. Все это был бедовый народ! Каждый из них участвовал, по крайней мере, в двадцати битвах, любил военное дело и пылал ненавистью к врагам Франции, жаждая мщения.
Ах, если бы вы видели, как эти мужественные ветераны шли в бой! Если бы вы видели эти загорелые лица, дикие взоры, бешеные вопли, вы не могли им противиться. Франция в эту пору достигла такой высоты, что перед ней склонялись все другие народы.
Но что касается этих самых англичан, то у них не было никакого духа. У них было только крепкое, желтое мясо, какая-то говядина, которую мы тщетно старались пробить. На одной стороне была поэзия, храбрость, самопожертвование, героизм и красота, на другой — говядина. Наши надежды, идеалы и мечты были разрушены этим жестким мясом старой Англии.
Вы читали в книгах о том, как император собирал свою армию и как он и я со ста тридцатью тысячами ветеранов пошли к северной границе громить англичан и пруссаков. В то время, как Ней задержал англичан у Катр-Бра, мы колотили пруссаков у Линьи.
Полагая, что борьба с пруссаками почти закончена, Наполеон отрядил против них маршала Груши с тридцатью двумя тысячами людей, а сам с восьмидесятитысячной армией направился против англичан. У нас, французов, с ними было много счетов.
Армия Веллингтона насчитывала шестьдесят семь тысяч человек, но среди нее было много голландцев и баварцев, которые сражались против нас не особенно охотно. Хороших солдат у Веллингтона было не более пятидесяти тысяч.
Когда Веллингтон узнал,- что на него идет сам император во главе восьмидесятитысячной армии, он так струсил, что не мог сдвинуться с места. Видали ли вы когда-нибудь кролика, к которому приближается змея? В таком, именно, положении и были англичане, стоявшие на холмах Ватерлоо.
Накануне, в битве при Линьи, был убит ад'ютант императора, и он приказал зачислить меня в свой штаб. Утром 18 июня я вместе с императором об'ехал всю неприятельскую линию. Император глядел на англичан в подзорную трубку и придумывал, как бы их поскорее уничтожить. Кроме меня, при императоре находились Сульт, Ней, Фуа и другие генералы, которым пришлось сражаться с англичанами в Испании и Португалии.
Да, друзья мои, англичане были бы уничтожены, если бы император отдал немедленно приказ о наступлении, но он и не подумал поступить таким образом. Наполеон стал дожидаться, когда высохнет земля, и из-за этого мы потеряли целых три часа. Было уже одиннадцать часов, когда на нашем левом фланге двинулась, наконец, колонна Жерома Бонапарта[22]. Послышалось грохотанье пушек. Битва началась.
Но это трехчасовое промедление стало причиной нашей гибели.
Бой был в самом разгаре, когда мы заметили вдали за лесом какое-то движущееся темное пятно.
— Это маршал Груши, — сказал император, — англичане теперь окончательно погибли. Я их держу в кулаке. Улизнуть от меня они не могут никаким образом. У вас надежная лошадь, Жерар?
Я сидел на маленькой Виолетте, которая была гордостью всей бригады, и ответил, что на мою лошадь можно положиться почти так же, как на меня.
