Юрий Пшонкин - Пленник волчьей стаи

Черная спина угадал. Атувье, Вувун, Тайнав и маль­чик Ияй, сын малооленного человека Чайвыны, обходили стадом, приглядываясь к следам на еще белом снегу, ос­матривали склоны сопок. Вчера утром в стадо пришла копэй. Она подкараулила молодую важенку, которая лег­ла под кустом для родов, напала на нее. Хорошо, что оленуха отошла подальше от остальных, а то быть боль­шой панике — испугались бы оленухи. Много телят не ро­дилось бы.

Копэй убил Вувун. Он отогнал ее подальше от стада, чтобы выстрел не мог вспугнуть важенок, и только тогда убил коварную охотницу.

Если в стадо пришла одна росомаха, за ней могли прийти и другие. Немало этих наглых копэй развелось. Хуже волков они. С волками можно мирно жить, остав­ляя им еду, а копэй и кишки съест, и кости, но все равно напакостит, распугает стадо. Пока новых следов росомах не видно. И хвостатые где-то в сопках затаи­лись. Сколько их пришло? Какие они? Если стая недавно сбилась, то может здорово повредить. Оголодавшие за время эленг одиночки, пары, собравшись вместе на время отела, всегда опасны. Жалко, что пара хвостатых, две зимы ходивших за стадом Килькута, в эту зиму не подо­шла. Со стадом Килькута всегда ходили прикормленные им волки, пара — две. Они съедали кишки, хрящи, кости, брошенные им хозяином или его работниками, и все рав­но резали оленей. За зиму штук пять-семь. Умно ре­зали — больных и старых. Тихо резали, не пугая стадо. Правда, в эту зиму их не было. Может, прижились у другого стада, а может, их подстрелили другие пастухи.

Пристально вглядывались пастухи в следы. Вон лиса бисером рассыпала свои, а возле тальника длинноухие здорово натропили. Есть и птичьи следы. Разные птицы кормятся возле стада, возле людей: совы, сороки, вороны.

Тайнаву надоело медленно ходить, решил разогреть­ся. Ноги просили бега. Он помчался в ближний распадок проверить капкан на крупного зверя. Приманкой в него он заложил мясо одного из каюю, у которого белозадая оленуха отъела копытца.

Тайнав скоро вернулся, сообщил:

— Одни сороки и зайцы побывали.

Вувун тоже ходил проверять свой капкан. Тоже без добычи пришел.

Атувье сказал, что пойдет завтра посмотрит свой кап­кан.

Заканчивался еще один радостный и беспокойный день месяца важенок.

Белая волчица злилась: уже подходило время гона, а ее супруг был равнодушен к ней. Белая волчица нерв­ничала: ей надоело охотиться на мышей. Мышь — добыча малая. Три ночи назад ей немного повезло — поймала старого длинноухого. Сил прибавилось, но и прибавилось злости — рядом паслись рогатые, а она, как и другие, дол­жна была рыскать по сопкам, по снегам в поисках мышей и длинноухих. Но зайцы, почуяв присутствие своих главных врагов, жались к рогатым, к жилью человеков. К тому же длинноухие быстро бегают по сугробам, по­пробуй догони. Заяц — добыча редкая в Длинный Холод. Белая волчица злилась — супруг в последнее время охо­тился в одиночку.

Голод и недовольство супругом подталкивали ее к стаду. Последние ночи она подходила совсем близко к ро­гатым, но сдерживалась. В эту ночь волчица все же реши­лась.

Подойдя берегом спавшей под снегами быстрой воды, белая волчица начала готовиться к Большой Охоте: под­няв морду, она принялась ловить запахи. Она не видела, что следом за ней идет Вожак.

Все эти дни и ночи Черная спина охотился один, но свою волчицу из виду не терял. Он прошел хорошую науку в стае Вожака, он не зря был в той стае ее «гла­зами».

Легкий ветерок приносил дразнящие запахи рогатых. Волчица осторожно подходила все ближе и ближе к оле­ням. Неожиданно ее нос поймал сильный запах рогатого. Он был совсем рядом! Волчица замерла. Ноздри ее подра­гивали, пасть наполнялась слюной. Да, рогатый совсем рядом! Прыжок, еще прыжок. Вот он чернеет на снегу. Ее ноздри поймали нежный запах. Так пахнет детеныш рогатых... Она прыгнула, и жгучая боль поразила ее, переднюю лапу! В глазах у нее замельтешили светлые точки-искорки. Волчица взвизгнула, дернулась, но чьи-то сильные челюсти крепко держали лапу, сжимали мертвой хваткой. От них шел такой же дух, как от гремящих палок человеков. Челюсти пахли смертью. Она знала, знала этот опасный запах. Волчица зарычала, яростно, отчаянно, схватила зубами железную челюсть, но ее верные крепкие зубы, которыми она легко перемалывала кости, были бессильны перед коварными «челюстями» челове­ков.

Черная спина услышал визг и рычание своей волчи­цы. Это был сигнал беды! По следу, проторенному под­ругой, он бросился ей на помощь.

Волчица звала на помощь! Она все еще пыталась пере­грызть капкан.

Черная спина увидел барахтающуюся подругу. До его ушей долетело ее рычание и позвякивание цепи, которая была прикреплена к «челюстям» капкана.

А волчица, пересиливая страшную боль, все грызла и грызла холодное, но такое жгучее железо.

Черная спина остановился, прислушался. Его глаза все видели в сумраке ночи, его уши слышали, как под снегом пискнула мышь. Никого. Тихо. Только издали до­носилисьжалобные голосадетенышей рогатых. Он подо­шелближе и глухим рычанием предупредил о своем появлении.

Волчица враз стихла, но, увидев его, с еще большей яростью принялась освобождаться от проклятых «челю­стей» коварных человеков. «Мне больно! Больно! «Челю­сти» человеков держат меня. Помоги!» — рычала она.

Черная спина боязливо приблизился к супруге. Он знал: человеки хитры и коварны, они могли спрятать в снегу и другие «челюсти».

Волчица с онемевшей лапой притихла. Она верила: супруг выручит из беды.

Черная спина трижды обошел пленную подругу, с каждым разом сужая круг. Наконец он осмелился, встал рядом. Сначала обнюхал железный штырь, к которому крепилась цепь, затем саму цепь и только после этого — «челюсть». В ноздри бил едкий запах знакомого ему же­леза вперемешку с дурманящим запахом теплой крови — капкан раздробил волчице лапу. Он тоже попытался пере­грызть цепь, но не смог. «Грызи, грызи!» — требовала волчица. Черная спина молчал: он хорошо знал силу же­леза и огня.

Волчица снова завозилась, пытаясь вытянуть, выдер­нуть лапу из капкана, но пронзительная боль утихоми­рила ее. «Помоги мне...» — стонала белая пленница.