А еще был случай… Записки репортера - Илья Борисович Гейман
Кстати, в США больше всего распространен английский язык, однако официального государственного языка в стране нет. Кроме английского и испанского языков жители Америки говорят на языке глухих. Он занимает третье место по распространенности в Штатах.
Наш парень нашёл нужную линию метро, дождался поезда, поехал. В вагоне показал пассажирам записку – ему сказали, когда сходить. На перроне начал искать выход. Когда собирался в путь, написали по-русски «экзит». Он ищет всюду – такого указателя нет. Начал спрашивать. Показали направление. Опять не то. Есть табличка «exit», но она не похожа на то, что он ищет. По его понятиям это “эхит”. Снова обратился к людям. Его подвели прямо к указателю. Разгорячился:
– Здесь написано «эхит», – прочитал он на русский манер, – а мне нужен "экзит".
Люди поняли, что он не врубается, взяли его за локоть и вывели на улицу.
По своей бумажке он нашел нужную фирму. Пришёл к директору и жестами, мимикой, непонятным лопотанием показал, что хочет пойти в цех и показать, что умеет.
Можно бесконечно удивляться, но добродушный директор его понял и повел на производство.
Там рассказал, что пришёл какой-то чудак. Ни слова по-английски не знает, но как-будто говорит, что по профессии станочник. Хочет показать, что умеет делать.
– Дайте ему образец и пустите к станку. Посмотрим, что получится.
Мой родственник снял новенький пиджак, засучил рукава белоснежной рубашки, встал к станку. За его спиной собрался весь цех – такой цирк случается раз в жизни.
Он поколдовала у станка и отдал директору готовую деталь. Ее сравнили с оригиналом, обмерили со всех сторон. Директор с помощью окружающих сказал:
– Завтра приходи. Ты принят.
За несколько десятков лет он ни разу не сменил место работы. Отсюда ушел на пенсию, уважаемый директором.
А вот его брат, наоборот, сменил несколько мест работы. И не огорчался при этом. Он толковый инженер.
– В любом деле заложена инженерная мысль, – рассказывал он. – Нужно только время для того, чтобы в ней разобраться. Я приходил на интервью. Какую бы мне работу ни предлагали, я отвечал: "Да, знаю". Если, конечно, она подходила по деньгам и условиям работы.
Затем принимался в ней разбираться. Сначала не ладилось, а потом начинал работать не хуже других.
Мне за ними не угнаться. Да и труд был другой. Они имели дело с металлом, я – со словами.
Когда мы приехали, в Нью-Йорке выходило три газеты на русском языке. В одну – основную – я для пробы написал репортаж. Сюда приходил русский парусник «Крузенштерн» – один из крупнейших в мире. Сходил на него, побеседовал с моряками. Тем более, что я несколько раз бывал на этом судне в молодости по журналистским делам.
Репортаж получился неплохим, с профессиональным знаниям парусной специфики. Отправил по почте в редакцию. В ответ получил извинение: их сотрудник тоже побывал на барке и готовит свой материал. Но, удивительно, в конце не было приглашения сотрудничать.
Как я понял, у них ограниченный круг авторов и посторонних там не ждут.
Я переключил внимание на вторую газету. Узнал, что ее издатель по выходным дням читает лекции в одном культурном центре. Пошёл туда. После лекции мы познакомились. Рассказал о себе. Спросил, не найдётся ли для меня место в его редакции. Ответил: сейчас нет, но, возможно, скоро появится.
Отвлекусь на минутку от своих проблем и расскажу, какая она бывает разнообразная американская жизнь.
Ехала по дороге в Штатах дача на колесах. Водитель почувствовал, что начинает засыпать.
“Надо чаю попить, – подумал он. – Взбодриться”.
Встал и пошел к плите.
Машина осталась без шофера. Без управления ехала она недолго. Свалилась в кювет. Хозяин дачи и его жена, к счастью, не пострадали. Их спасли.
Теперь интересный вопрос. Что они сделали, когда пришли в себя? Ни за что не угадаете. Они… подали в суд на компанию, которая выпускает дачи на колесах. Какие у них претензии? И тут не угадаете. Судят компанию за ужасную вещь. За то, что она не предупредила владельцев: нельзя, дескать, вставать в пути из-за руля и идти пить чай. Иск подан не в шутку, а на полном серьезе.
И вот чем дело кончилось. Фирма-изготовитель начала прикреплять к приборной доске своих передвижных дач табличку с предупреждением: бросать руль для чаепития нельзя.
Не этот ли случай побудил законодателей Вермонта разработать любопытный проект одного закона? По его идее водителям во время движения должно быть запрещено есть, пить, курить, читать, писать, делать макияж и ухаживать за собой, играть на музыкальных инструментах, общаться с домашними животными, поправлять груз в автомобиле, разговаривать по мобильнику или использовать любой другой прибор для личного общения. Наказание за каждое из этих нарушений – 600 долларов.
И вообще штаты США знамениты своими экстравагантными законами. Например, в Иллинойсе, а конкретно – в Чикаго, нельзя ходить в оперу с пуделем. Собаки других пород могут без проблем наслаждаться ариями.
Во Флориде незамужнюю девушку, прыгнувшую с парашютом в воскресенье, ждет заключение в кутузку. В Коннектикуте нельзя разгоняться на велосипеде быстрее, чем на 104 километра в час. В Айове запрещается целоваться в публичном месте дольше пяти минут.
В Натчезе (Миссури) может схлопотать штраф человек, напоивший слона пивом. В Омахе (Небраска) мужчина с густой растительностью на груди не имеет права от нее избавляться. На территории всего штата Калифорния нельзя публично есть апельсины: это будет расценено, как нарушение общественного порядка.
В Аризоне оштрафуют, если положите осла спать в ванной.
Кстати, в Небраске любой человек может купить диплом адмирала. Стоит он всего 25 долларов и без сомнения подлинный. Обладатель этого диплома может командовать судами и флотилиями, но… в пределах штата. Правда, тут есть небольшая неувязка: Небраску от мирового океана отделяют всего две тысячи километров.
Много лет назад в Нью-Йорк приехала моя сестра. В гости. Другая сестра, Аня, встретила ее, как надо, поселила у себя в доме. Утром ушла на работу.
Приехавшую сестру Нью-Йорк ошеломил в первый же день. Она была потрясена и растеряна. Утром, пока Аня на работе, сама решила похозяйничать на американской кухне. Заварила кофе. Сунула в тостер ломти хлеба. Усадила за стол мужа. Тот отхлебнул глоток. Поднес ко рту свежий тост, поморщился и проворчал:
– Мне говорили, что
