Уилбур Смит - Охота за слоновой костью
Песчаные отмели тоже покраснели и покрылись толстым слоем густого красного ила.
На берегах лежало множество дохлой зубатки; рыбины лежали грудами, словно опавшая листва. Головы без глаз, в неподвижном воздухе под пологом листвы висит гнетущее зловоние разложившейся плоти.
– Откуда это, Сепо? – прошептала Келли, но бамбути только пожал плечами и принялся заворачивать в лист щепотку местного грубого табака. Пока Келли спускалась к воде, он достал из примитивной корзины из листьев, которую носил на ремне на шее, горящий уголек и закурил импровизированную сигару. Выпустил облако синего дыма и зажмурился от удовольствия.
Ступив на песчаную отмель, Келли почти по колено погрузилась в ил. Набрала его в горсть и растерла. Скользкий, как жир, мелкодисперсный, как гончарная глина, он окрасил пальцы багровым. Келли хотела смыть краску, но та держалась прочно, обагряя пальцы Келли, как кровь – пальцы убийцы. Она поднесла горсть ила к носу и понюхала. Никакого чуждого запаха.
Келли вернулась на берег и остановилась перед Сепо.
– Что это, дедушка? Что случилось?
Сепо затянулся сигарой, закашлялся и нервно захихикал, не глядя ей в глаза.
– Ну, Сепо, скажи.
– Не знаю, Кара-Ки.
– Почему не знаешь? Ты не ходил вверх по течению, чтобы понять?
Сепо с огромным интересом изучал тлеющий кончик своей сигары.
– Почему? – настаивала Келли.
– Я испугался, – сказал он наконец, и Келли неожиданно поняла, что для бамбути это сверхъестественное происшествие.
Они не пошли вверх по реке из страха перед тем, что могут там найти.
– Сколько таких рек? – спросила Келли.
– Много, много, – ответил Сепо, имея в виду, что их больше четырех.
– Назови их, – настаивала она, и он перечислил все известные ей реки этой местности и еще такие, о которых она не слышала. Казалось, заражен весь бассейн реки Убомо.
Это не какое-то местное нарушение, это крупномасштабная катастрофа, которая угрожает не только охотничьей территории бамбути, но священному сердцу леса.
– Надо идти вверх по течению, – решительно сказала Келли, и ей показалось, что Сепо вот-вот расплачется.
– Тебя ждут в Гондоле, – пискнул он, но у Келли хватило духу не затевать с ним спор. Она многому научилась у женщин племени, особенно у старой Памбы. Она подняла рюкзак, приспособила головной ремень и пошла по берегу. Двести ярдов она шла одна, и настроение ее падало. Лес впереди был ей совершенно не знаком, и глупо было бы идти дальше, не уговорив Сепо сопровождать ее.
Тут она услышала голос Сепо близко за собой; старик громко говорил, что не сделает дальше ни шагу. Келли с облегчением улыбнулась и пошла быстрее.
Еще минут двадцать Сепо брел за ней, клянясь, что вот-вот повернет и бросит ее; его голос становился все жалобнее – он начинал понимать, что Келли не остановится. Потом он вдруг засмеялся и запел.
Слишком большие усилия требовались, чтобы казаться несчастным.
Не оборачиваясь, Келли сказала несколько шутливых слов и подхватила песню. Сепо обогнал ее и пошел впереди.
Следующие два дня они шли вверх по течению Тетвы, и с каждой милей состояние реки становилось все более плачевным. Красная глина все гуще затягивала русло.
Вода превратилась почти в сплошной ил, в густую, как овсянка, жижу, мертвые корни и вырванные растения в ней уже начали разлагаться и пузыриться; эта вонь смешивалась с зловонием разлагающихся мелких животных и птиц, попавших в грязь и не сумевших выбраться, и с запахом дохлой рыбы. Туши дохлых животных валялись на красных берегах или, разбухшие, плавали в грязной воде.
К концу второго дня они достигли границ охотничьей территории племени Сепо. Никаких указателей или других знаков не было, но Сепо остановился на берегу Тетвы, развязал тетиву лука и сложил стрелы в колчан из коры – знак Матери и Отцу леса, что Сепо уважает священное место и в этой части леса не убьет ни одного животного, не срежет ни одной ветки и не разведет костер.
Затем он запел песню пигмеев, чтобы умилостивить лес и испросить разрешения войти под эту священную сень.
О, любимая Мать всего племени. Ты вскормила нас своей грудью. И укачивала в темноте.
О, уважаемый Отец, отец наших отцов. Ты сделал нас сильными. Ты научил нас обычаям леса. Ты дал нам твоих созданий в пищу. Мы почитаем тебя, мы благодарим тебя.
Келли стояла чуть в стороне и наблюдала. Ей казалось неуместным присоединяться к его пению, поэтому она молчала.
В своей книге «Народ Высоких деревьев» она подробно рассказала о традициях сердца леса и доказала мудрость законов бамбути. Сердце леса – источник лесной жизни, отсюда эта жизнь выплескивается на охотничьи территории, обновляя и подкрепляя их.
Это и буферная зона, которая отделяет каждое племя от соседних племен и устраняет трения и территориальные споры между ними.
Вот еще один пример системы, выработанной бамбути, чтобы регулировать и поддерживать свое существование.
Итак, на этот раз Келли и Сепо заночевали на пороге священного сердца леса. Ночью пошел дождь, и Сепо счел это благоприятным предзнаменованием: лесные божества не возражали против их дальнейшего похода вверх по течению.
Келли улыбнулась в темноте. В бассейне Убомо дождь по ночам идет в среднем триста раз в году, и, если бы он сегодня не пошел, Сепо, вероятно, истолковал бы это как еще более красноречивое согласие Матери и Отца.
На рассвете они вновь пустились в путь. Когда полосатая лесная антилопа-прыгун вышла перед ними из подлеска, остановилась в пяти шагах и доверчиво посмотрела, Сепо невольно потянулся к луку, но с усилием совладал с собой, передернувшись, словно в лихорадке. Мясо у этой маленькой антилопы нежное, сочное и сладкое.
– Уходи! – сердито закричал Сепо. – Убирайся! Не смейся надо мной! Не искушай! Я не поддамся.
Антилопа сошла с тропы, и Сепо повернулся к Келли.
– Будь свидетельницей, Кара-Ки. Я не нарушил закон. Эту тварь Мать и Отец послали испытать меня. Настоящая антилопа не так глупа, чтобы стоять близко. Я удержался, разве не так, Кара-Ки? – жалобно спросил он, и Келли сжала его мускулистое плечо.
– Я горжусь тобой, дедушка. Боги любят тебя.
Они пошли дальше.
В середине третьего дня Келли неожиданно застыла на полушаге и наклонила голову, вслушиваясь в звук, которого никогда не слышала в лесу, звук еще слабый и прерывистый – его заглушали деревья. Но постепенно он становился слышнее и яснее с каждой милей; все больше напоминал Келли рычание львов на охоте. Этот свирепый звериный рык наполнил ее отчаянием.
