Спящие боги Инадзумы (СИ) - Локхарт Лисс

Кадзуха молча выслушал ее. Сжал рукоять клинка. И наконец кивнул с искренним пониманием.

— Я знаю. Просто хочу сказать, что я с тобой.

Аяка смахнула выступившие на глазах слезы и подобрала оброненный веер. То, что она собиралась сделать, было настоящим предательством по отношению к сегуну Райдэн, ко всей Инадзуме. Может, даже по отношению к брату — по его бесцветным глазам Аяка не могла сказать, что он думает о сделанном ею выборе.

Это было неважно. Пускай он принимает свои решения. А она, Камисато Аяка, будет принимать свои.

Кадзуха поднял клинок, Аяка — веер. Сегун Райдэн потеряла оружие и потому взметнула в воздух руки, в которых скапливалась энергия Электро. Небо разорвал разряд молнии, и все трое сошлись в молчаливой битве — битве, обреченной на победу вечного Архонта.

*

Выныривать из океана забвения навстречу боли… Это уже становилось дурной привычкой.

Сяо давно мечтал об умиротворении и покое. Танцевать под звуки флейты в компании старых друзей, не вспоминая прошлого и не ведая будущего — вот и все, чего он хотел, все, к чему он тайно стремился. Весь свой жизненный путь Сяо проходил лишь для того, чтобы в конце концов шагнуть в объятия смерти — туда, где его ждали те, кому повезло уйти до него.

Нет.

Так было раньше.

А теперь… Теперь все иначе. Пускай мир плавился от боли, здесь, по эту сторону границы, его ждала Люмин. Луч надежды. Девочка, ради которой он готов был снова и снова отказываться от предложенного смертью дара. В день битвы с Аяксом он поклялся себе, что вернулся с той стороны в последний раз, но после того возвращения так много всего изменилось…

Проживи он заново всю свою жизнь, он не отыскал бы в ней столько прекрасных моментов, сколько произошло с ним за последние дни.

Сяо не готов был их отпускать.

Он открыл глаза и обнаружил перед собой два обеспокоенных лица. Одно, бледное и отчего-то залитое слезами, принадлежало Аяксу. Второе — Паймон. Она была опечалена, хоть и пыталась не показывать этого, и в ее чертах затаилась невиданная прежде строгость.

— Вот уж и вправду неубиваемый, — пробормотал Аякс.

Он торопливо стер слезы с лица и тут же отошел, точно стыдясь проявления чувств. Паймон метнула в его сторону долгий взгляд.

Что-то было не так.

Сяо медленно сел. Рана на груди разрывалась болью, но Якса привык ее укрощать. Когда поживешь несколько тысяч лет, и не такому научишься.

— Как ты себя чувствуешь? — ласково спросила Паймон.

Сяо потряс головой. Он плохо помнил, что произошло, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы оценить обстановку и осознать, где он вообще находится.

Утес Инадзумы… Синьора… Огненный хлыст… Люмин!

Сяо торопливо осмотрелся, но нигде не обнаружил и следа Люмин. Аякс продолжал сидеть в стороне, обхватив руками колени, и как бы он ни пытался сдерживаться, по его лицу по-прежнему бежали слезы. На Сяо он не смотрел. Его взгляд, отчаянный и колкий, был обращен к морю.

Ужас подкрался, как хищная кошка. Сяо опомнился лишь тогда, когда он вцепился острыми когтями в его сердце.

— Где Люмин?

Аякс не оборачивался.

— Пропала в море.

Сяо попробовал вскочить, но тут же повалился обратно на землю — его скрутил приступ жгучей боли.

— Не надо, — попросил Аякс.

Паймон мигом оказалась рядом, но Сяо не обращал внимание ни на нее, ни на жуткие, лишенные всяких интонаций слова Аякса. Он попытался обратиться черно-зеленым всполохом, но не смог переместиться даже на метр, вновь обессиленно рухнув в пожухлую траву.

— Прекрати, — бросил Аякс. — Еще не хватало, чтобы ты тоже сгинул в море. Она мертва, Сяо.

— Ты… — Рука против воли сжалась в кулак, но силы Яксы не отзывались. Сяо словно выгорел дотла. — Ты лжешь.

Аякс обратил к нему искаженное болью лицо.

— Заткнись! Я ненавижу тебя! Просто заткнись!

Он стиснул руками виски, зажмурился, будто маленький мальчик, который плачет ночью в темной комнате и пытается убедить себя, что монстров не существует. Его вспышка поразила Сяо до глубины души. Он так и остался лежать на утесе, вытянув руку в сторону моря. Если бы он очнулся немного раньше… Если бы только нашел в себе силы…

Сяо зарылся пальцами в волосы, ткнулся лицом в пахнувшую гарью землю.

— Ты обещал защитить ее, — глухо проговорил Аякс. — Ты обещал, что позаботишься о ней. Как я мог быть так наивен, что доверил ее тебе?

— А где был ты?

Внутри Сяо клокотала ярость, но ему не хватало сил выплеснуть ее. Если бы не рана, он давно обрушил бы возмездие Яксы на все подряд: на Синьору, на Отто, даже на Инадзуму и на этого невыносимого мальчишку, который смел бередить и без того нестерпимую рану.

— Когда она умирала, что ты делал? Стоило мне ненадолго отключиться, и ты тут же потерял ее. Ты. Ты!

Лицо Аякса вспыхнуло, и он, вскочив, угрожающе двинулся на Сяо. Достал из-за спины лук. Замер в нескольких шагах. Медленно положил стрелу на тетиву. Его глаза казались двумя осколками мертвых звезд.

— Я делал все, чтобы ее спасти, — сказал он. Тетива натянулась, и кончик стрелы смотрел теперь в сердце Сяо. — И спас бы, если бы ты не сломал мой Глаз Порчи.

— Вот как ты теперь заговорил, — рыкнул Сяо.

Аякс возвышался над ним, и это было невыносимо. Помогая себе руками, Сяо поднялся, кое-как выпрямился, и теперь ветер нещадно хлестал его по телу, так и норовя скинуть в пропасть. Воздух между ним и Аяксом разрывался от напряжения, и Сяо чувствовал, как из артерий земли пытается вырваться воплощенная ярость Яксы.

Возможно, если он убьет Аякса, ему станет легче.

Он просто вновь станет оружием, бесчувственным, твердым, как камень, и обратит свое сердце в острие копья.

Он. Просто. Забудет ее.

Просто. Забудет.

— Хватит!

Испуганный голос, такой тонкий, что казалось, он вот-вот разобьется в осколки, разрезал тишину. Это Паймон наконец вышла из состояния оцепенения и набросилась на них, от отчаяния постукивая маленькими кулачками по спине Аякса. Он не обращал на ее удары никакого внимания. Так и стоял, натянув тетиву, и его рука ходила ходуном от гнева и горечи.

— Как вы можете так себя вести! — прокричала Паймон. На ее глазах выступили слезы. — Люмин больше нет, а вы… А вы…

Всхлипнув, она отлетела в сторону и, закрыв лицо руками, разразилась плачем.

Сяо вздохнул.

Нет больше Нефритового Коршуна. Нет больше копья, которым он может стать. Нет больше поцелуев на берегу, нет этих больших янтарных глаз, которые смотрят на него с доверием и теплом, нет нежного цветка в волосах, серебряной подвески в виде глазурной лилии. Нет больше: «Я люблю тебя, Сяо».

Люмин больше нет.

Все, что от нее осталось — это невероятное создание, ее маленькая верная подруга, половинка ее души. Смешная Паймон с нелепыми привычками и большим сердцем, полным доброты.

И Сяо подвел ее.

Он опустился на колени, прижал руки к груди, согнулся, ошарашенный захлестнувшей его бурей чувств. Воспоминания мелькали перед глазами, врезались в сердце обломками Нефритового Коршуна, и Сяо больше не мог бороться с этой болью. Он просто не мог… Не мог.

Ничего он уже не мог.

Он зажал лицо рукой, но было слишком поздно — по щекам заструились обжигающие слезы. Он плакал, как мальчишка, забыв о наставленном на него оружии, забыв об Аяксе, о разрыве артерий земли, о Синьоре и Отто. Все отошло на второй план, растворилось в океане потери. Дверь, которую он долгое время держал в глубинах сердца закрытой, сорвало с петель, и теперь из нее рвались наружу все те демоны, которые отравляли его душу долгие годы.

Потрясенный Аякс опустил лук. Пару мгновений назад он готов был убить Сяо, но теперь… Теперь он видел перед собой человека, раздавленного горем. Самого одинокого человека во всем Тейвате.

Бросив лук в траву, Аякс сделал шаг вперед и опустился рядом с Сяо. Осторожно к нему прикоснулся.

— Эй.

Сяо не отвечал. Аякс сжал его плечо.

— Сяо, прости меня. Прости, я… — Он поднял голову, взглянул на темное море, которое угрожающе щетинилось штормовыми волнами. Глаза защипало. — Я вел себя, как идиот. Сяо, мне жаль. Я знаю, как ты ее любил.