Николай Чергинец - Вам — задание
— Что с тобой?
Панченков молчал. Славин дотронулся до его головы, почувствовал, что она мокрая. При свете очередной ракеты увидел, что рука в крови. Славин придвинулся еще ближе к другу, положил на спину, припал ухом к груди. Сердце не прослушивалось. Подполз Лапко. Командир осмотрел Панченкова и сказал:
— Убили мальца, сволочи!
Он вскочил на ноги, рванулся к окопу, но Славин опередил его. Владимир метко швырнул свою последнюю гранату и вскочил в пулеметное гнездо. В это мгновение он заметил, что солдат в каске схватил винтовку и начал целиться в него. Владимир ответил очередью из автомата. Немец, не выпуская из рук оружия, осел на дно окна. А по деревянному настилу моста уже слышался топот бегущих партизан. Атака завершилась успешно. Еще кое-где слышались выстрелы, но подрывники уже минировали опоры.
Через несколько минут мост взлетел на воздух. Партизаны быстро отходили к лесу. По докладам командиров групп Тамков и Лапко уже знали, что в отряде семь человек убито, шестнадцать ранено, трое из них — тяжело.
Партизаны похоронили своих товарищей уже днем, далеко от места боя.
А после был продолжительный поход по глухим местам, были короткие стычки с оккупантами. Отряд шел на соединение с основными силами бригады.
33
ТАТЬЯНА АНДРЕЕВНА
После тех страшных и жестоких событий Мочалова никак не могла прийти в себя. Порой ей казалось, что она просто сошла с ума. И тогда она как бы со стороны следила за собой: за речью, действиями, мыслями, пытаясь найти что-либо неестественное, нелогическое. Первые дни после того, как она и ее дети убежали из горящего сарая, Татьяна находилась как в бреду. Она напрягала все силы для того, чтобы не забиться в истерике, не закричать на весь лес...
Хорошо, что в лесу они встретились с Мишей Лукашевичем — племянником деда Петруся. Оказалось, что парень тоже убежал от смерти, и это немного ее приободрило.
Ночь и следующий день они провели вместе. Сделали шалаш и ночевали в нем. Утром Миша вместе с Юлей и Ваней собирали ягоды. Сама Мочалова притронуться к еде не могла.
Даже после того, как сама увидела, на что способны фашисты, не могла согласиться, что такое могут сделать люди. Закрыв глаза, она сидела в шалаше и слушала рассказ Миши.
Когда колхозники выбили двери и высыпали из горящего сарая, немцы начали косить их автоматными очередями.
Миша бежал впереди Мочаловых, достигнув леса, спрятался за деревом и наблюдал за немцами. Он видел, как скрылась в лесу с ребятишками Татьяна Андреевна, как гитлеровцы, засучив рукава, бродили по высокой траве по полю и добивали раненых людей. Миша рассказал и о том, как немцы бросали трупы и раненых в огонь.
Миша решил идти в дальнюю деревню к родственникам. Он звал с собой Татьяну Андреевну, но она отказалась, боялась выйти из леса. Теперь они ночевали в шалаше втроем. Спать Мочалова не могла. Ей казалось, что вот-вот в шалаш ворвутся немцы, то слышался лай собак, то треск ветвей под ногами. Не выдержав, Татьяна Андреевна на следующий день повела детей еще дальше, в глубь леса.
Почти неделю бродили по лесу, уходя все дальше и дальше от своей сгоревшей деревни. Татьяну пугала встреча с людьми, и она бы еще долго не выходила из леса, если бы не дети.
Юля и Ваня молча переносили все невзгоды, но когда однажды Юля, отчаявшись, слабым голосом призналась маме, что у нее нет больше сил и она хочет есть, Татьяна Андреевна решилась. Они отыскали первую же лесную дорогу и пошли по ней. Через часа два лес кончился, и недалеко от опушки они увидели деревню. Долго наблюдала за домами Татьяна Андреевна, прежде чем осмелилась выйти из леса. Потом она тихо сказала:
— Идемте, детки!
Осторожно, словно ступая по раскаленным углям, они приближались к деревне. У плетня крайнего дома заметили одинокую старушку. Та тоже увидела их и, оторвавшись от работы, приставив руку козырьком, смотрела на незнакомых людей. Когда Мочаловы подошли, любопытство старушки сменилось жалостью и состраданием.
И действительно, вид женщины и детей был ужасен: обгорелая, вся в лохмотьях одежда, еще не смытая с лица копоть, изможденные, худые лица. Мочалова поздоровалась и тихо спросила:
— Бабушка, немцы в деревне есть?
— Нету, нету, а вы откуда будете?
— Издалека, бабушка, — и Татьяна Андреевна назвала свою деревню, пояснила: — Немцы согнали всех жителей в сарай и подожгли. Нам чудом удалось спастись. Сама не знаю, сколько уж дней и ночей бродим по лесу. Да вот дети без еды обессилели, поэтому страх я свой переборола и сюда пришла. Не прогоняйте нас, бабушка. Если есть что-нибудь — покормите... хотя бы детей!
Глаза старушки наполнились слезами. Она быстро засеменила к ним:
— Идемте, идемте, родимые, в дом! Я вас накормлю и отмою.
У Татьяны Андреевны закружилась голова и все вокруг поплыло перед глазами.
Старушка и дети взяли ее под руки и завели в дом...
Оказалось, что старушка жила одна. Ее трое сыновей находились в Красной Армии, а муж прошедшей зимой простудился и умер.
Почти три недели пробыли у гостеприимной и сердечной старушки Татьяна Андреевна и ее дети. Но однажды утром в деревню нагрянули фашисты и полицаи. Татьяна Андреевна схватила детей и бросилась к лесу. Снова начались дни скитаний.
Изредка они заходили в деревни. Люди делились с ними чем могли. Наступила осень, спать было в лесу холодно. Татьяна Андреевна вспомнила гостеприимную старушку и решила идти туда.
«Если жива бабушка, — думала Таня, — то она наверняка снова приютит нас».
Скитаясь в лесу, Мочалова научилась хорошо ориентироваться в нем, к деревне они вышли быстро. Но то, что они там увидели, напомнило трагедию, пережитую летом. На месте деревни чернели пепелища да виднелись задымленные печи. Словно во сне, держа детей за руки, шла Татьяна Андреевна к тому месте, где раньше стоял дом бабушки Лизы. Разум отказывался воспринимать окружающее, а ноги, сами вели ее к пепелищу. И вдруг — что за наваждение? К ним навстречу семенит бабушка Лиза. Мочалова решила, что это галлюцинация, но старушка заговорила:
— Господи, неужели это вы? Живы-здоровы!
И Татьяна Андреевна поняла, что это действительно бабушка Лиза. Они обнялись и заплакали. Старушка, громко всхлипывая, рассказала:
— Как ты, Таня, хорошо тогда сделала, что ушла с детьми. Немцы начали выгонять людей на улицу и строить в колонну. Я сразу же вспомнила твой рассказ и, не дожидаясь, пока придут эти антихристы к моему дому, через огород бросилась наутек. А в деревне крики, выстрелы. Я спряталась в лесу, а сама в душе не верю, что они могут и нашу деревню спалить. Но когда увидела, что полнеба дымом черным закрыло, то поняла, что и наша очередь пришла. Просидела я в лесу до утра, а когда пришла в деревню, то вот эту картину и застала. Спалили немцы людей наших — баб, детей да стариков, а сами посели в автомобили и поехали дальше. Что же это делается, люди милые?
