Николай Чергинец - Вам — задание
— А вот мы тебе не обещаем. Расскажи суду все: и как предателем стал, и как служил фашистам.
Сухота заплакал. Размазывая слезы по лицу, начал говорить:
— Немцы нашли у меня красноармейскую шинель и сказали: или в полицию вступай, или расстреляем.
— Где взял? — спросил Лапко.
— Еще в сорок первом, когда немцы только пришли, один боец-окруженец отдал.
— Так просто и отдал? Не верю. Крутишь что-то!
— Нет, не кручу... за жбан молока выменял.
— Так, говори дальше!
— Ну, что тут дальше? И сам не заметил, как из меня доносчика сделали. Кличку дали — Темный.
К Лапко подошел Дубасин, что-то спросил. Тот молча кивнул. Дубасин обратился к Сухоте:
— Это тот боец, который у Круталевичей скрывался?
Вопрос застал Сухоту врасплох, и он едва не ответил «да», но тут же спохватился:
— Не знаю, тот или не тот.
Дубасин повернулся к Лапко, взволнованно сказал:
— Я хорошо помню, как немцы окружили дом Круталевичей, вывели оттуда раненого в ногу красноармейца, он сильно хромал. Тогда всех Круталевичей: деда, бабушку, их дочку, троих внуков и того покалеченного немцы за деревней расстреляли. Люди говорили, что кто-то подсказал фашистам. Оказывается, этот прихвостень навел!
Тамков спросил у Сухоты:
— Ты подсказал?
— Нет... нет, не говорил.
— А ну, сволочь, режь правду, не то хуже будет!
Сухота разрыдался:
— Товарищи... простите... я испугался... кровью вину искуплю... простите, умоляю вас...
— Отвечай: ты сообщил о красноармейце? Только не крути! Одно слово неправды — и каюк тебе.
Сухота выдавил из себя:
— Они бы сами нашли, в каждом доме все вверх дном перевернули, оружие искали.
— Брешешь, сукин сын! — вмешался Дубасин. — Не лазили они в каждый дом, а сразу к хате Круталевичей и направились. — Он повернулся к партизанам: — Люди добрые! Мне теперь ясно и другое. Не прошло и недели после расстрела красноармейца и этой бедной семьи, как немцы и полицаи опять ворвались в деревню. На этот раз от их злодейских рук погибли два учителя, бухгалтер, три колхозных бригадира. Могу твердо сказать, товарищи: тут не обошлось и без этого ублюдка.
Славин и Тамков переглянулись. Панченков, который все время внимательно следил за Дубасиным, должно быть, понял, что перед ним стоит не вражеский лазутчик, а свой человек, хоть несколько и странный на первый взгляд, однако настоящий партизан. Сергей смущенно опустил глаза. Он сейчас не мог не вспомнить, как горячо убеждал Владимира Славина, что если уж и есть в отряде изменник, то им должен быть этот подозрительный человек.
Тамков спросил:
— Сухота! Что ты можешь сказать?
Тот подтвердил, еле выдавливая из себя слова, признался, что Дубасин прав.
Лапко задал следующий вопрос:
— Расскажи, как в наш отряд пробрался?
— Хенникер приказал.
— Когда?
— Когда их машины начали подрываться. Он вызвал и сказал, чтобы к вам в отряд пошел.
— Как ты доносил о том, где мины поставлены?
— После минирования дороги я всегда домой отпрашивался, а на самом деле к обер-лейтенанту бегал.
— Что ты ему этой ночью сообщил?
— Что будем минировать дорогу и мост уничтожим.
— Места минирования показал?
— Да.
— Говорил, что отряд после операции уйдет из этих мест?
— Сказал, что на соединение с главными силами уйдем.
— Какое задание получил?
— Идти с вами и, как только представится возможность, сообщить о себе любому немецкому офицеру.
— Ясно! — Лапко обвел взглядом партизан. — У кого есть вопросы к предателю?
Сухота быстро подполз к Тамкову:
— Пощадите, ей-богу, искуплю свою вину. Выполню любое задание. Могу сходить к ним, заманить сюда, а здесь мы их перестреляем...
— Брось, мразь! В твоей помощи не нуждаемся. Перестреляем и сами. — Андрей Леонтьевич сапогом оттолкнул в сторону Сухоту. — Какой будет приговор предателю?
Все как один ответили:
— Смерть!!!
После того как увели полицая, Тамков распорядился:
— Собирайтесь, товарищи, в дорогу. Операцию проведем не завтра ночью, а сегодня.
Все вышли из землянки. Через час база опустела. Лапко с Тамковым посоветовались и решили минировать дорогу не на том участке, где было запланировано, а совсем в других местах. Необходимость в ложной атаке возле большого моста отпадала. Значит, теперь можно было направить главные силы отряда к дальнему мосту, имеющему более важное для немцев значение.
Когда все партизаны выстроились в колонну, стало видно, в какое грозное боевое подразделение превратилась за сравнительно небольшой срок группа Тамкова. Впереди на двух широких крестьянских дровнях стояли готовые к стрельбе трофейные станковые пулеметы, в хвосте колонны, тоже на санях, грозно выставил нос знаменитый «максим». Многие партизаны были вооружены автоматами.
Тамков выслал вперед разведку, а позади отряда рассредоточил подвижные группы заграждения. Было решено пройти по дороге десять километров, а затем, разделившись на четыре группы, снова уйти в лес, чтобы встретиться уже у моста.
К четырем часам утра оказались у цели.
Все залегли и осторожно поползли к мосту. Славину ползти мешали две гранаты, и он отстегнул их от ремня, рассовал по карманам и начал быстро догонять своих товарищей. Только поравнялся с Лапко, как местность ярко осветилась. Командир пригнул рукой его голову:
— Замри! Ракеты!
Славин ткнулся подбородком в снег, а из-подо лба продолжал смотреть вперед. При мерцающем свете он увидел темные перила моста. В этот момент совсем рядом, сбоку, что-то зашипело: упала горящая ракета. Владимир хотел было отползти в сторону, но Лапко приказал:
— Не двигайся!
Он сорвал со своей головы шапку-ушанку и накрыл ракету. Партизаны лежали без движения минут десять, пока не убедились, что в расположении врага тихо. Очевидно, кто-то из немцев то ли услышал подозрительный шум, то ли решил осмотреть вокруг себя местность, запустил осветительную ракету.
В заграждении из колючей проволоки было проделано несколько проходов. Осталось лишь ждать сигнала к атаке. И вот над полем взвилась красная ракета. Сразу же мощно ударили партизанские пулеметы и автоматы, грянуло «ура!». Партизаны смогли подобраться к вражеским позициям на более близкое расстояние. Их бросок был настолько стремительным, что сопротивляться практически могли только часовые да немцы, засевшие в двух пулеметных гнездах. Те гитлеровцы, которые выскакивали из небольших деревянных домов, сразу попадали под плотный огонь наступающих.
Лапко мгновенно оценил обстановку. Повернулся к своим и подал команду. Бойцы вскочили на ноги и, поливая огнем немцев, которым удалось пробраться в окопы, бросились к мосту. Лапко, Славин, Панченков с тыла атаковали пулеметное гнездо. Правда, и по их группе немцы вели стрельбу. Пули вспарывали снег у самых ног наших бойцов. Лапко успел прыгнуть в кювет, а Славин и Панченков упали прямо на дорогу. Владимир приподнялся, изо всех сил бросил гранату в пулеметное гнездо. Раздался взрыв. Бойцы бросились вперед. До засевших в окопе немцев оставалось метров пятнадцать. Но у Славина осталась только одна граната. Он крикнул Панченкову, чтобы тот бросил свою гранату, их у него было три штуки, но Сергей лежал на снегу без движения, неловко выбросив вперед левую руку. Славин подполз к нему.
