Уилбур Смит - Глаз тигра
Среди оборудования, не попавшегося на глаза грабителям, был и мой старый кислородный аппарат циклического действия. Это подводное устройство также опасно в применении, как и карандаши-таймеры. В отличие от акваланга, где используется сжатый воздух, этот прибор работает на чистом кислороде, который фильтруется и, очищенный от углекислого газа после каждого вздоха, снова возвращается к тому, кто им дышит. Кислород, вдыхаемый под давлением более двух атмосфер, не менее страшен, чем угарный газ. Другими словами, если вы дышите на глубине тридцати трех футов чистым кислородом, то вы рискуете жизнью. Чтобы работать с этой опасной штуковиной надо уметь хорошо ворочать мозгами, но у нее есть одно ценнейшее преимущество: на поверхность не поднимаются пузыри, которые бы могли привлечь внимание часового и выдать ему вашу позицию. Чабби нес приготовленный ящик гелигнита и ружье, и мы возвращались на пляж. Только после трех часов я одел и проверил дыхательное кислородное устройство, а затем отнес взрывчатку к воде и проверил ее на плавучесть. Требовалось несколько футов свинцовых грузов, чтобы она не всплыла, и с ней можно было легче обращаться в воде.
Мы подошли к воде с пляжа, расположенного за мысом от залива, где стояло на якоре патрульное судно, и работали под прикрытием поросшей пальмами песчаной косы.
Это был долгий и утомительный заплыв. Мне пришлось обогнуть косу и войти в залив – расстояние в целую милю. При этом я тянул за собой ящик со взрывчаткой. Он тяжело продвигался сквозь воду, и я плыл почти час, прежде чем надо мной показались огни, зажженные на судне. Прижимаясь к днищу, я двигался чрезвычайно медленно, осознавая, что лунный свет сделает из меня отличную мишень на фоне светлого песчаного дна лагуны – вода была прозрачна, как джин, и лишь двадцать футов глубиной.
С облегчением я медленно подплыл к темной тени, которую отбрасывал трюм спасательного судна, зная, что здесь меня не смогут обнаружить. Я несколько минут отдыхал, а затем размотал нейлоновый шнур, висящий у меня на поясе и привязал ящик с гелигнитом. После этого я по часам проверил время – светящиеся стрелки показывали десять минут пятого. Я сломал стеклянную ампулу карандаша-таймера, выпуская кислоту, чтобы она начала свое медленное разрушающее действие на кусочек провода, а затем снова вернул ее в гнездо в ящике со взрывчаткой. Через шесть часов, чуть раньше или позже, все это взлетит в воздух с силой, равной мощности двухсотфунтовой воздушной бомбы.
Я поднялся со дна лагуны и осторожно приблизился к трюму судна. Он был грязный, поросший свисающими склизкими усами морской растительности и толстым чешуйчатым слоем налипших на него моллюсков. Я осторожно двинулся вдоль киля, думая, к чему бы подвесить мой груз, но ничего подходящего не было, и я вынужден был воспользоваться лопастью винта. Я привязал к нему ящик нейлоновым шнуром, и когда закончил работу, был уверен, что если судно будет идти даже на полной скорости, то сопротивление воды не сможет сорвать мое устройство.
Наконец, удовлетворенный, я снова опустился на дно лагуны и не спеша отправился в обратный путь. Теперь я плыл значительно быстрей, не обремененный ящиком со взрывчаткой. Чабби уже поджидал меня на берегу.
– Все устроил? – тихо спросил он, помогая мне снять дыхательный аппарат.
– Главное, чтобы не подвел тот карандаш. – Я так устал, что обратный путь через рощу показался мне вечностью, еле передвигал ноги в незашнурованных ботинках. Я почти не спал предыдущую ночь, а с тех пор вообще нисколько.
На этот раз Чабби охранял мой сон, и когда он легким движением разбудил меня, было уже позже семи утра и быстро занимался день. Мы съели холодный завтрак из банки, завершив его пригоршней таблеток глюкозы из походной аптечки, и запивая все это кружкой хлорированной воды.
Я вытащил из-за пояса нож и броском вонзил его в ствол ближайшей пальмы. Он впился в дерево, дрожа от силы удара.
– Ты даешь! – пробормотал Чабби, а я улыбнулся ему, стараясь выглядеть спокойным и уверенным в себе.
– Смотри, как мне и сказали – никакого оружия, – я развел пустые руки.
– Ты готов? – спросил он, и мы оба поднялись, как-то странно глядя друг на друга. Чабби никогда не желал мне удачи. По его мнению, это самый простой способ навлечь сглаз на кого-либо.
– До скорого.
– О’кей, Чабби, – протянул я руку. Он крепко пожал ее, затем повернулся, взял карабин и зашагал через рощу.
Я подождал, пока он скроется из вида, и он ни разу не оглянулся. Тогда я тоже повернулся и безоружный направился к пляжу. Я вышел из чащи деревьев и стал у кромки воды, вглядываясь через узкую полоску воды на спасательное судно. С удовлетворением я заметил, что с мачты убрали болтавшийся там труп. В течение нескольких секунд ни один из часовых, стоящих на палубе, не замечал меня, поэтому я поднял руки над головой и громко выкрикнул «Привет!»
Мгновенно на борту судна закипела бурная деятельность и раздались крики отдаваемых приказов. У перил появился Мэнни Резник и Лорна Пейдж и уставились на меня, а около полудюжины вооруженных матросов спустились в вельбот и отчалили к берегу.
Когда вельбот коснулся пляжа, они выпрыгнули на песок и окружили меня, упершись мне в спину и живот дулами «калашниковых». Я поднял руки над головой и попытался придать лицу выражение полного безразличия, пока младший офицер с нарочитой тщательностью обыскивал меня на предмет оружия. Когда он был удовлетворен обыском, положил мне руку между лопаток и от всей души толкнул меня к вельботу. Один из его горячих молодцев принял это за приглашение к участию и попытался отбить мне почки прикладом АК47, но удар пришелся на шесть дюймов выше.
Я быстрым шагом направился к вельботу, чтобы предотвратить дальнейшие попытки демонстрации боевого искусства, а они набились в лодку, окружив меня со всех сторон и больно прижимая дула заряженных стволов в разные места моей анатомии.
Мэнни Резник наблюдал, как я поднялся через край палубы спасательного судна.
– Приветствую тебя снова, Харри, – сказал он, невесело улыбаясь.
– Взаимно, Мэнни, – ответил я ему таким же оскалом, и еще один удар пришелся мне между лопаток, послав меня через палубу. Я сжал зубы, чтобы сдержать гнев, и думал о Шерри Норт. Это помогло.
Командующий Сулейман Дада лежал развалясь на низкой кушетке с простыми холщевыми подушками. Он снял форменный китель, и тот свисал, отягощенный аксельбантами и медалями, с крючка, вбитого в перегородке каюты. На нем была лишь пропитанная потом сероватая майка, и, несмотря на раннее утро, он держал в правой руке стакан со светло-коричневой жидкостью.
– Ага, Харри Флетчер – или Харри Брюс, как правильнее? – улыбаясь, он был похож на громадного черного, как сажа, младенца.
